Гвен была из тех людей, которым непременно нужен идеальный результат работы. Для нее не было такого понятия, как: «итак сойдет». Безусловно, она понимала его смысл, но не представляла, зачем что-то начинать, если собираешься бросать на половине пути? Девушка даже представить не могла, насколько тяжело ей придется из-за своих убеждений в борьбе с шерстяными нитками и спицами. А дело было в том, что Гвен хотелось сделать для Альбуса подарок - связанный своими руками шарф. Именно руками, даже без применения магии. И Гвендолин не была бы собой, если бы по десять раз не распускала «неудавшийся» ряд. Не то, что это было очень сложно, но Нотт очень хотелось, чтобы вещь была максимально ровно и опрятно связана. Главное, что нужно учитывать, делая подарок своими руками – это то, чтобы он выглядел достойно человека и тех чувств, которые испытываешь к нему. Если понимаешь, что выходит не достаточно хорошо, то и дарить будет стыдно. Пока что Гвендолин собой была не слишком довольна.
Мысль пришла ей в голову раньше, чем состоялось признание, а свое маленькое хобби староста Слизерина, как могла, скрывала. А потому, сейчас, когда в гостиной никого не было и точно не могло быть по причине позднего времени суток, сидела у подлокотника дивана, скинув туфли, изящно подогнув ноги и азартно сверкая глазами, боролась с непокорными спицами. То и дело, петли соскальзывали или получались на взгляд начинающей рукодельницы не идеальными.
Представление о том, как вообще это делается, девушка получила в виде схем и письменного описания от бабушки Альбуса совиной почтой. Разбираться в этом в одиночку было довольно непросто. Все же, технику лучше показывать на живом примере. Но другой возможности не было.
Говорили, что вязание успокаивает. Юная Нотт поняла, что к ней это явно не относится – ее раздражало несовершенство собственной работы. Зато мысли, роящиеся последние дни в голове – отступили на второй план: переживания относительно провокационной ситуации с Теодором, относительно собственного будущего с Поттером, которое явно просто так не дастся, на которое придется отвоевывать права у собственной семьи. Хотя бы на время. Гвендолин действительно хотелось опоры. Хотелось кого-то, с кем она будет чувствовать себя действительно девушкой, которому сможет показывать слабости, не боясь осуждения или насмешек. Безусловно, привыкшая полагаться на себя, достаточно сильная, чтобы многое вынести, она никогда не скажет об этом вслух, никогда не попросит. Тем не менее, ни то, ни другое не обозначает отсутствие необходимости в подобном.
А сейчас девушка не думала ни о чем серьезном: она считала ряды петелек на спицах и была искренне рада, что никто ее не видит. Сидела она близко к камину, в котором потрескивал огонь и ей, как ни странно, вполне хватало такого освещения. Да и по ощущениям атмосфера казалось более уютной, более безопасной.
Работа продвигалась с приличной скоростью для человека, который только учится: то, что было уже готово, становилось похоже на край шарфа, а не на заготовку.
Правда была еще мысль о предстоящем праздновании дня рождения Скорпиуса. Ее отгонять не стоило. Она была приятной. Гвендолин было весьма любопытно, что именно припас Малфой на свой праздник, как именно собирается отмечать. Ей он не озвучивал свои мысли и задумки, да и не обязан был вообще кому-либо их озвучивать. Сама Гвен подготовилась еще полмесяца назад и была этим фактом и самой собой очень довольна.

Перед законом все равны. Особенно, когда речь идет о законе подлости. Естественно, когда очень долго что-то скрываешь, всегда есть возможность того, что рано или поздно кто-нибудь, да узнает… Но почему именно Скорпиус?
Голос у уха заставил пробежать по телу мириады мурашек. Гвен ощутимо вздрогнула и резко к нему повернулась, отчего очередная петля соскочила с кончика спицы, но сама спица проехалась по указательному пальцу. В этот момент девушка была просто счастлива, что их концы не слишком острые. Она итак тратила уйму времени и нервов на то, чтобы сразу сделать вещь безупречной, ведь «первый блин комом» для нее оправданием быть не могло ни в коем случае. Но к «кровавым жертвам» она явно была не готова…
Тем не менее, девушка очень медленно, будто опасное оружие, опустила спицы, не сводя взгляд с Малфоя, который уже устроился на противоположном диване, потягиваясь и зевая.
Гвендолин вздохнула и спустила ноги на пол. Все же, сидеть в форменной юбке на диване, подогнув под себя ноги, даже перед хорошо знакомым, можно сказать родным, парнем – было не слишком прилично. Она могла бы не задуматься об этом, если бы сама ситуация не была столь компрометирующей. Интуитивно стараясь вернуть хотя бы часть обыкновенного образа, девушка вернула ступни в обувь, и скрестила лодыжки. Портило картину то, что вязание она из рук все так же не выпускала, и будущий шарф из зеленой шерсти лежал у нее на коленях. С другой стороны, если бы она сделала попытку отбросить или спрятать спицы, выглядело бы некрасиво и глупо. Это было ниже ее достоинства.
- Точно нет. – отозвалась Нотт, вздохнув, - Поймал с поличным. На месте преступления. – девушка чуть заметно улыбнулась. Впервые за долгое время Малфой подошел пообщаться. То ли ему стало любопытно, чем она занята, то ли у него были еще какие-то причины… А возможно, уют гостиной располагал к беседам. Естественно, если он не прошел мимо, в спальню, ему было, о чем поговорить.
На самом деле, у них были темы для обсуждения, но не слишком приятные. А теперь еще прибавилось к повестке дня обсуждение неподобающего занятия Гвендолин.
После вопроса Скорпиуса, взгляд девушки стал непроницаемым и отчасти - холодным, а руки сами собой продолжили прерванный процесс. Нет, она не обиделась на вполне справедливое замечание. Молчание, взгляд, и действия свидетельствовали о том, что девушка испытывает некий дискомфорт.
- Я знаю, что ты прав. – отозвалась она, по-прежнему не глядя на свои руки, а прямым взглядом – в его глаза, - Досадно, что ты узнал об этом… придется взять с тебя клятву о неразглашении тайны… - губы девушки медленно растянулись в улыбку, а тон свидетельствовал о том, что произнесенные слова не слишком серьезны.

- Ты говоришь о чем-то конкретном? – хмыкнула девушка, не прекращая улыбаться, но уже чуть менее явно,  - Или просто как факт?
Ей было приятно, что разговор идет, как ни в чем не бывало, несмотря на странные обстоятельства: нет неловкости, возможной в случае долгого перерыва в тесном общении. Это она всегда умела ценить. Так мало кто умел. Еще она ценила, что Скорпиус умеет прерывать завесу молчания первым, а не ждать, пока эта сделает она. У него просто не было сомнений в себе, ему не могла прийти в голову такая бредовая мысль, что он может оказаться в немилости.
Гвен нравилось его уверенность в себе, его любовь к себе. И она прекрасно осознавала, что эгоцентризм его смотрится столь гармонично из-за того, что имеет веские основания для существования.
Гвендолин показалось, что Малфой чуть помрачнел. Она догадалась, с  чем такой эффект может быть связан. Но вопроса со стороны друга детства не прозвучало, а потому и ответ не был озвучен, хоть был известен Нотт.
Дело было вовсе не в том, что Поттера она считала достойным многих часов труда, а Малфоя – нет, а скорее в том, что у Скорпиуса подарок, связанный лично ею вызвал бы больше недоумения, чем восторгов. А за часы кропотливой работы хотелось скорее второго, нежели первого. Да и подарок должен радовать, а не наводить на размышления.
Озвучивать все эти мысли Гвен не стала, а лишь загадочно посмотрела на собеседника.
Еще одна черта, которая во много раз упрощала их общение – откровенность высказываний. Гвен знала, что Скорпиус не станет врать ей о своих мыслях, даже если они могут не понравится девушке. То, что волшебнице необязательно вязать вручную она прекрасно понимала. И всю нелепость своего положения тоже. И то, что это вообще довольно странное, не подходящее для нее занятие – тоже.  Грозная и очень гордая староста Слизерина вообще нелепо смотрелась за вязанием – занятием по большей части милым, уютным и домашним.
«Меня саму пугает то, что я этим занимаюсь… Меня пугает то, как я смягчилась. – думала Гвен, на несколько секунд перестав вязать, глядя на пляшущие в камине языки пламени. Ей всегда нравилось смотреть на огонь – это умиротворяло. Несмотря на то, что ее все считали ледяной, она скорее отождествляла себя с огнем: тот может быть спокойным, если создать определенные условия, но стоит дать волю…  – Я слишком открываюсь. Прямо мишень для нанесения удара. Я стала очень уязвима. Это плохо. Нет уверенности в том, что можно быть слабой.»
- Придется сохранить. – когда она снова повернулась к сидящему на противоположном диване парню, взгляд у нее был совершенно усталый. Она помолчала немного, а потом усмехнулась, - А то свяжу тебе свитер… - девушка подмигнула, - из крапивы…
Снова негромко застучали спицы, а в камине потрескивал огонь.
- Думаю, ему будет приятно. – хмыкнула Гвендолин, - Но могу себе представить, насколько нелепо выгляжу за этим занятием.

- Я уточнила. Мало ли ситуаций бывает. Может быть, ты хочешь что-то мне поведать. – отозвалась Нотт, глядя в глаза, а потом улыбнулась, - Странный ты… от такого подарка отказываться…
Гвендолин продолжала ловко цеплять спицами петлю за петлей, сама не замечая, что не задумываясь даже, фактически на автомате, делает ту самую работу, что требовала сосредоточение, без труда.
Она слушала тихий, ставший вдруг серьезным голос Скорпиуса и чувствовала некое умиротворение. Он всегда так действовал на нее, стоило ее обороне хоть немного ослабнуть. Тогда, когда они говорили о Поттере впервые, ее тоже привели в себя именно его слова. И сейчас она отчетливо понимала, что делает как раз то, чего просил ее не делать Скорпиус: она уже изменилась. С одной стороны: это нормально для влюбленной девушки ее возраста, и она это знала. Но для нее это вовсе не было нормальным. Дело было даже не в вязании, а в том, что она очертя голову и не думая о последствиях, бросилась в отношения. Теперь сама же и страдает. Это было совершенно не в ее стиле. Будто подменяли каждый раз, как речь заходила об отношениях с Альбусом. Скорпиус же все время напоминал о том, какая она на самом деле. Это было ценно для нее.
- Ты прав. Мне тоже странно…
И снова Малфой попадал в точку: совершенно не нужно. Вряд ли ей когда-либо пригодится это во взрослой жизни. Да и не сказать, что как хобби, ей это безумно нравилось. Ей нужен был лишь результат – шарф, сделанный своими руками для Ала. Довольно странная мотивация, если смотреть с точки зрения пользы для себя.
Гвен вздохнула, глядя ему в глаза, и тоже улыбнулась.
Во время рассказа Скорпиуса о его невесте, Гвен внимательно наблюдала за тем, как меняется выражение его лица. Гвен был приятен тот факт, что парень решил поделиться уютными, явно приятными для него воспоминаниями о дне, проведенном с невестой, именно с ней. Она знала, что Малфой не особо распространяется о подобных вещах, касающихся непосредственно его личности. И понимала его в этом. Тем не менее, ей польстило то, что он был готов говорить с ней даже о таком, по сути, личном деле.
- Прелесть. – тихо сказала она, глядя на него с легкой полуулыбкой, - Я почему-то очень отчетливо представляю… думаю, это романтично. Ты бы повторил этот день? - взгляд стал внимательным. Выспрашивать более, чем говорил Скорпиус, Гвендолин посчитала не слишком красивым.
Малфой снова попал в точку: сомневаться нужно было меньше, но на практике это становилось сложным. В душе явно шла кровопролитная борьба, порождающая очень много спорных вопросов.
- Сомневаться – это отвратительно. Этот год для меня просто пытка, честно сказать. – несколько помрачнела Гвендолин. Конец шарфа становился все длиннее и длиннее и угрожающе покачивался, свисая с колен, на которых лежал.
А ответ на вопрос о делах в их с Альбусом отношениях был довольно болезненным. Одним из главных, порождающих уйму сомнений.
- Я призналась ему. Зажала в кладовке, и призналась. – щеки девушки покраснели от воспоминаний о том, что там случилось между ними, но она надеялась, что не слишком заметно, - Я предложила ему встречаться… И даже после этого он умудряется говорить, что…не достоин. – зубы Гвен скрипнули, а скулы ощутимо напряглись, - Вот я не могу понять: это он в себе сомневается, или во мне? Мне не нравится эта неопределенность. – девушка замолкла на несколько секунд, - Я не хочу, чтобы в итоге, когда начнутся проблемы, он оставил меня с ними один на один, потому что «не достоин».

Отредактировано Gwendolyn M. Nott (2014-05-31 06:30:18)

- Думаю, вполне нормально становиться мягче с человеком, к которому испытываешь романтические чувства.  – Гвендолин знала, о чем говорит, потому что сама всегда волей-неволей смягчалась, прощала те моменты, за которые другим бы пришлось отвечать по полной программе. Только вот в отличие от достаточно стабильных отношений Скорпиуса и Доминики, в которых царила некая идиллия, так гармонично, на взгляд Гвен, они дополняли друг друга, ее собственные, какими бы сильными не были ее чувства, все время натыкались на преграды. А потому вместо удовольствия, часто причиняли боль. Несправедливостью казалось то, что будь Альбус немного более решительным, и все их проблемы в отношениях были бы сведены лишь к тому, чтобы объявить о своем выборе родителям.
Гвен не сомневалась в серьезности чувств парня в отношении себя. Только сомневалась в его способности за них побороться. Это не просто расстраивало, а злило, выводило из равновесия. Она была сильной девушкой и хотела видеть рядом с собой в будущем мужчину еще более сильного, рядом с которым можно было бы хотя бы иногда позволять себе расслабиться.
- Доверие очень многого стоит. – Гвендолин показалось, что интонации его слов, и последовавший смех свидетельствуют о некотором смущении. Девушка примерно догадывалась, с чем это может быть связано. Она очень хорошо помнила, как ей самой кружило голову, когда была возможность остаться наедине, как реагировал Альбус, явно с трудом держа себя в руках… В таких вопросах сложно сдерживаться, особенно в их возрасте, - Но иногда и правда стоит чуть-чуть… не доверять в определенных вопросах. – Гвен лукаво улыбнулась.
Ей было несколько непривычно видеть Скорпиуса таким мечтательно-рассеянным. Тем не менее, ей такое его состояние нравилось.
- Пусть так и будет… - улыбнулась девушка, - Пусть повторится. – мерно пощелкивали спицы, а Гвен будто и не замечала, как растет ее изделие. Под разговор пошло быстрее, - Мне кажется, ей будет некогда чувствовать себя неуютно, поскольку она будет увлечена тобой. Завтра твой день рождения. Вряд ли ее будет более интересовать, где оно проводиться и кто вокруг, нежели главное действующее лицо.
Впрочем, Гвен не слишком близко была знакома с Доминикой. Возможно, что та размышляет иначе, но самой Нотт озвученный расклад казался естественным и правильным, а потому она не задумывалась, что может сложиться иначе.
Вообще то, с какой ответственностью Скорпиус относился к Доминике, как заботился о ее комфорте даже сейчас, когда они еще были школьниками, было достойно уважения и шло в коллекцию плюсов, которые на протяжении всей истории их общения, мысленно коллекционировала Гвен. Возможно, у него и были скрытые эгоистичные мотивы, но у кого их не бывает? Все равно милые проявления заботы с его стороны, беспокойства за свою невесту, смотрелись естественно и правильно.
Альбус тоже умел заботиться… но если Скорпиус делал это в отношении лишь Доминики, то Поттер вообще заботиться любил: о сестре, о Гвен, о каких-либо других девушках просто потому, что они девушки. Он всегда каждой был готов помочь. Во-первых, это приводило к ревности и вспышкам гнева Нотт, во-вторых – давило на гордость и не мешало почувствовать себя единственной девушкой, к которой бы Ал проявлял заботу. Естественно, Гвен могла понять все, что касалось сестры, семьи в целом. Она сама была готова оберегать младшего брата, насколько это только возможно. Правда, Тео начинал делать вид, что это ему не нужно, и выглядело это, как знак протеста, что расстраивало.
- Ты прав. Слишком… - согласилась девушка, снова посмотрев на огонь.
То, что «признание» вызвало именно такую реакцию, было вполне понятно. И ведь они действительно уже затрагивали подобную тему тогда в разговоре, правда речь шла о предложении руки и сердца. Гвен сама рассмеялась, проникнувшись чужим настроением.
- Да уж, родись я парнем, а он девушкой, мне было бы его очень жаль… Все было бы решено быстро. – улыбнувшись как-то хищно, отозвалась Гвен, - Но на самом деле, я просто закрыла дверь на щеколду, мы чуть не поругались из-за того, что он меня неправильно понял, когда я сказала о своем мнении насчет наших отношений. Потом я предложила ему встречаться, и он согласился… Я хотела, чтобы вышло наоборот, но ненавижу пустое ожидание.
Гвендолин кивнула, услышав совет от Малфоя.
- Ты прав…Так и следует сделать. Тем более, есть еще одно, что произошло после моего признания. Он как бы сделал мне предложение. Я не уверена во взвешенности и обдуманности этого. Мне показалось, это импульс из-за ревности. И как-то… не знаю, что будет дальше, но я заслуживаю более серьезного отношения. Безусловно, романтично. Астрономическая башня, звезды, предложение… Этакая красивая сказка. Но он не готовился заранее, а потому… - Гвен вздохнула. Такую откровенность она могла себе позволить разве что со Скорпиусом. Больше ни с кем.

Отредактировано Gwendolyn M. Nott (2014-05-31 13:30:22)

«Неправильные слова подбираю…» - подумала Гвен, увидев выражение некоторого недоумение на лице Скорпиуса.
Гвен ответила улыбкой на улыбку и спорить не стала. Спор бы ни к чему не привел. Во-первых: Малфой был прав относительно того, что отношения, в которых нет чувств, которые основаны на долге более гармоничны, поскольку двое, состоящие в них, не питают друг к другу великих чувств. Каждый сам решает, что для него важнее.
Во-вторых: если бы не неуверенность Поттера, у них бы были потрясающие отношения. И сейчас, вместо того, чтобы думать еще и об этом в плюс к другим неприятным моментам жизни, она бы могла отвлечься. Им было хорошо вдвоем, они могли прекрасно проводить время…
- Я бываю счастлива, когда не вдумываюсь. – отозвалась девушка с усмешкой. Уж Малфой знал ее прекрасно и наверняка понял, что это просто ирония: Гвен не умела не вдумываться.
- Я не думаю, что он не сдержит слово… И в тот момент это звучало вполне серьезно. – девушка хмыкнула, - Но я не хочу, чтобы он держал слово только из-за того, что дал его. И дело не в том, что я такая альтруистка и не хочу тяготить его всю жизнь, и так далее, и тому подобное… Нет. В этом случае, я думаю о себе. – девушка мотнула головой и скрипнула зубами, чтобы не говорить в слух об истинных причинах. Теперь в мыслях снова зазвучали холодные, металлические нотки, так свойственные для Гвендолин: «Я хочу, чтобы человек, с которым я свяжу жизнь, был со мной по доброй воле, по собственному желанию, а не по обязательствам и из-за обещаний, данных в момент сильных эмоций. Я не ничтожество, чтобы меня в дальнейшем рядом с собой терпели из-за обещаний.» Гвен посмотрела в глаза Скорпиуса, - Приревновал к тому, как я говорю о тебе.
«Я сижу, вяжу, жалуюсь… ужасно нелепо» - думала Гвендолин, начиная чувствовать себя сильно не в себе.
- Мои желания остаются моими желаниями. Что бы там я не чувствовала и не хотела от Альбуса, мне нужен рядом человек, с которым я смогу чувствовать себя девушкой, а не айсбергом и не размазней, как частенько бывает в последнее время.
Девушка снова задумчиво смотрела в огонь. В один вечер ее прижало двумя не слишком простыми темами в беседе с Малфоем. Судя по выражению лица и последним словам, Скорпиус знал об «отношениях» Тео. И, ясно было: ему, как и самой Гвен, разговаривать об этом не хотелось. Вероятно, он вообще не был уверен, стоит ли говорить Нотт о том, что происходит с ее братом. Ведь сам Малфой мог и не знать о том, что Гвен получила письмо.
Почему она решила, что Тео был там с Антуаном: выражение лица специфическое. Она сомневалась, что парень бы так отреагировал, будь младший Нотт с девушкой, или друзьями.
Гвендолин набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула через раздувшиеся крылья носа. Девушка решила сначала прощупать почву. Не хотелось подставлять брата на случай, если Малфой не в курсе. Но уверенность в его знании была очень высока.
- О чем ты говоришь? Теодор что-то натворил? – спросила она, глядя в глаза неподвижным и немигающим взглядом светлых глаз, - Что было на Астрономической башне? – твердо спросила она.
Скорость вязания увеличивалась прямо пропорционально тому, как Гвен начинала нервничать. Тот разговор с Теодором и Антуаном снова всплыл в голове в мельчайших подробностях.
«Пора учиться мириться с тем, что во многих вопросах я не в состоянии повлиять на него. Теряю контроль. Возможно, если Скорпиус действительно их застукал там, он сможет повлиять? Хотя… видимо, пока у него не пройдет, и у нас ничего не выйдет.» - мысли стройными рядами маршировали в голове
- В последнее время, он вообще ведет себя странно. – нахмурила светлые брови Нотт, - И на это его поведение я никак не могу повлиять. Только хуже становится, похоже…

Отредактировано Gwendolyn M. Nott (2014-06-03 06:26:03)

- Я не удивляюсь тому, что он ревнует. И, естественно, ты занимаешь огромную часть моей жизни и во многом больше мне подходишь. – кивнула Гвендолин, соглашаясь со словами сидящего напротив парня. – И я это все понимаю. Я про мотивы ревности.
- Ты не очень понял… Я не обиделась на него «после»? – голос девушки был тихим, но все равно отдавал стальными нотками, - я злилась на него до этого. За то, что он бездействовал. Мнение складывается по поступкам. Я рассказываю тебе о том, что меня беспокоит. Если бы я была настолько обижена, я бы здесь ему не шарфик вязала, а веревку плела. Уж тебе ли не знать, как я обижаюсь? – девушка посмотрела на него, а в зрачках отразились языки пламени, - Меня не «пугает» необдуманное решение, а «задевает», «оскорбляет»…
«Я придираюсь к мелочам.» - с укором сказала себе Гвен.
Собственно, девушка никогда не обижалась на высказывания Малфоя. Она всегда прислушивалась к нему. Он, и правда, занимал огромное место в ее жизни. Наравне с Теодором и отцом.
- В общем, ты прав. Я хочу, чтобы он поступал как мужчина. А для этого нужно прекратить действия со своей стороны. Наблюдать. Ждать. Это тот случай, в котором я хочу ошибиться в суждениях.
Но Скорпиус был прав: обилие мыслей ни к чему хорошему не приводит, а уж сомнения и подавно. Гвен вздохнула, понимая, что не стоит в этот раз придираться к мелочам и зацикливаться на том, что имела в виду не совсем то, что понял Скорпиус. Айсбергом ее считали многие на протяжении многих лет. В последнее время она была размазней. Она никогда не умела сочетать оба этих понятия. Да и вообще не представляла, как это сделать. Наверное, так же, как прятать за ледяной оболочкой вспыльчивость.
- А заклятие приберегу на тогда, когда мое терпение снова дойдет до предела. – отозвалась она.
Девушка помолчала, глядя на выражение лица Скорпиуса: неприязненное.
«Догадываюсь…Но произносить надо аккуратно…» - подумала Гвендолин.
- Мне недавно приходило письмо. Насчет Теодора и его личной жизни. От якобы доброжелателя. – ноздри Гвен чуть заметно раздулись. Было видно, что одно воспоминание о сплетнях в адрес ее брата, выводит ее из себя, - Я бы не стала настаивать на том, чтобы ты мне что-то рассказывал, но тут речь о моем брате. И я имею право знать. Если ты бережешь мою ранимую женскую психику – не стоит, думаю. – Гвен очаровательно, хотя и явно не слишком хорошо, улыбнулась.

- Ты прав, слишком много… - Гвен кивнула. Эту свою черту она знала слишком хорошо, чтобы отрицать ее существование.
Гвен прекрасно понимала, что если уж любить людей, принимать людей, то такими, какие они есть. Со всеми их недостатками, пороками, заморочками. Она могла сказать, что конкретно притягивало ее к Поттеру, что удерживало ее чувства. Она хотела верить в его надежность вопреки своим сомнениям, которые все время возникали из-за привычки анализировать. Она знала так же, что мало кто умеет смотреть на других не через призму своих убеждений, установок и понимания тех или иных поступков так, как «привили с детства».
Ей было важно мнение Скорпиуса, его взгляд со стороны, его оценка их действиям. Он видел более полную картину, тогда как и сама девушка и Альбус, были заперты в рамках собственных внутренних миров. То касалось собственных отношений: всегда слишком сложно абстрагироваться и взглянуть как бы извне.
Перечисление достоинств Ала перед Малфоем показалось ей слишком нелепым. Было очевидно, что эти вопросы риторические. Скорее для размышлений и ответов перед самой собой.
«Люблю таким… в том-то и дело. Если бы я к нему ничего не испытывала, я бы не стала бегать за ним… не стала бы переживать. Не стала бы злиться. Мне было бы все равно, что он думает или не думает обо мне, о других… И именно из-за этого я и пытаюсь понять некоторые его поступки. Вероятно, я сама не вполне верю. Отсюда и проблемы.» - думала она, но решила, что хватит уже озвучивания мыслей. Если бы ей не нужен был совет, она бы ничего не сказала. Теперь же, для себя, решение уже вынесла. Малфой был прав: стоило пригласить его к себе и познакомить с родителями. Посмотреть, как он отреагирует на приглашение, как будет вести себя, если вдруг родители окажутся недовольны. В конце концов… если его предложение не было импульсом, то он должен ожидать знакомства… Оно так или иначе состоится.
- Возможно, мои претензии со стороны выглядят как придирки, – она фыркнула, - Зато в работе подобная дотошность будет весьма кстати. – последнее предложение она буркнула себе под нос, и скорее для себя, чем для сидящего на противоположном диване, Скорпиуса.
Однако, Гвен успокоилась хотя бы по тому поводу, что со стороны остается хоть сколько-то собой. Раз это сказал Малфой, то можно быть спокойной. Правда, в мыслях периодически начинался хаос. Одна неразобранная ситуация, наслаиваясь на вторую, не позволяла себя разрешить, и так далее, и тому подобное. И уже даже незначительные вещи, вроде не получившегося с первого раза заклинания, могли вывести из равновесия. Не говоря уже о том, что делал Тео…
Девушка вовсе и не замечала, что ни разу не прервалась с вязанием, и шарф уже не просто свисает с коленок, а приближается к отметке «щиколотки».
- Потом я непременно покажу тебе его, раз зашла речь. – кивнула Гвендолин, - С собой я его не ношу, а потому – расскажи авансом.
Когда Скорпиус поднялся, она подвинулась как-то одновременно с жестом, а не после него. Ей необходимо было знать. Она нервничала. И только сейчас поняла, что мантию парень снял.
«Мда уж… когда я говорю об Альбусе, я становлюсь не слишком внимательной. Именно поэтому с решением никогда нельзя затягивать…» - подумала Гвен. Облизнула губы.
У Гвен немного отлегло в связи с тем, что самые страшные подозрения отпали. Но и поцелуи… опять в таком месте, где могли попасться…. Что, собственно, и сделали: абсолютная безответственность. Девушка нахмурилась, то ли раздраженно, то ли сосредоточенно сопя.
- В какой-то мере ты и свалился… Когда я об этом говорила с Тео, у меня у самой было примерно то же ощущение. Я искренне рассчитываю хотя бы на то, что дальше этого не заходило. – более-менее ровно отозвалась Гвендолин, хотя видно было, как проступили скулы оттого, насколько плотно стискивались челюсти, - Ты говорил с ним? Я говорила. Очевидно – он решил делать по-своему.

Гвендолин была готова даже сходить за письмом, но Скорпиус просто согласился с ее условием. Видимо, эта тема оказалась для него слишком горящей, чтобы разговор откладывался еще хоть на несколько минут, раз уж начался. А возможно, что ему просто было не принципиально, в письме он прочтет, или со слов девушки, которая, естественно, в лучших традициях своего поведения пересказала его чуть ли не наизусть…
Не у одного Скорпиуса легкомысленное поведение Тео вызывало раздражение. Гвендолин после того, как получила письмо, тоже не могла успокоиться. Еще бы: то, что творил Теодор выходило за грани разумного.
Хмурый взгляд Скорпиуса вызвал некое недоумение. Он винит ее в том, что не смогла обуздать нрав брата? Вряд ли. Это вовсе не в его стиле. А она, все же, сестра, а не мама и тем более – не отец, чтобы как-то повлиять на Теодора. Чтобы что-то ему  действительно оказаться в силах запретить. В тот день она поняла, что открыто участвовать в его жизни ей больше нельзя, потому что это его, мягко говоря, раздражало. А потому для себя она выбрала другую политику: держаться в тени, и из этой тени периодически производить необходимые манипуляции, пока Тео не научится действовать и решать проблемы с минимальным количеством остающихся после проблем.
- Говорил, что я не должна была узнать. Что подтверждения слухов никто не получит, а потому я могу не волноваться за честь нашей семьи. – довольно сухо пересказала Гвендолин, - И что не нужно прикрываться его благом. Я поняла, что на любые доводы он начинает обороняться. Во всяко случае, со мной. – пожала плечами девушка.
Выражение лица у Малфоя было неприязненное. Эта тема ему явно тяжело давалась. Как и самой Гвен.
- Ты прав. Я тоже отношений там не увидела. И не поняла, зачем Теодору тратить время на такую ерунду. Он сам явно к этому парню ничего не чувствует. Во всяком случае, я ничего подобного не заметила. Честно говоря, я бы подумала, что Теодор специально это делает. Мало того… специально закрывает глаза на слухи. Не хочет ничего делать для того, чтобы их пресечь. Не хочет, чтобы я делала что-либо. Давить на него сейчас не имеет смысла, поскольку я не хочу, чтобы он снова смотрел на меня, как на главного врага. Просто Тео не осознает, что будет, если слухи дойдут до ушей отца.
Гвендолин очень любила Тео, а потому то, что он разрушает свою репутацию и жизнь в целом из-за сиюминутной блажи, было мягко говоря неприятно.

- Из той беседы с Теодором и Реми я могу сделать выводы, что имело место все, что было в письме. Во всяком случае, я не услышала отрицания. Хотя… Тео мог ничего не отрицать и по причине «мужчины не оправдываются» - невесело усмехнулась она. «Особенно перед женщинами… Особенно, перед старшими сестрами…» - эти мысли ее не слишком радовали. Было ощущение, что родись она мужчиной, многие, на данный момент закрытые от нее темы, потеряли бы статус запретности. Было ощущение, что даже в этом веке, при всей самостоятельности женщин, было специфическое отношение к ним со стороны мужского пола. Не пренебрежительное, но порой очень мешающее делать выводы, видеть целостную картину ситуаций… Впрочем, углубляться в эту довольно болезненную для Гвендолин тему, сейчас ей не хотелось совершенно. Слишком далека она была от насущных вопросов.
Впрочем, взглянув на лицо Малфоя, она поняла, что и он увлекся размышлениями, потому что то самое презрительно выражение на его лице уступило место задумчивому, а потом и вовсе сменилось усмешкой.
- Но ты прав… на прямой вопрос реакция будет нехорошая.
В том, как рассуждал Малфой была истина, но Гвен не верила в бескорыстность «доброжелателя». А человек, имеющий свои мотивы, о которых она не знала, вполне мог представлять серьезную угрозу. Неприятия слова Скорпиуса не вызвали, но от своего личного мнения Гвендолин отказываться не спешила.
- Верно, расчет был на то, что я имею влияние на брата. – кивнула Гвен, - Но какие цели для себя лично преследовал написавший это письмо я не знаю. Называй меня параноиком, но я не верю в людей без скрытых мотивов. Предположим, что целью написавшего было не распространение слухов, но это не значит, что он обратился ко мне по доброте душевной. Он явно небезразличен к происходящему. Вопрос в том: почему? Я ему не верю. – подвела итог Нотт, чуть сведя брови, что сделало выражение лица очень упрямым.
Слова Малфоя лишь подкорректировали ее выводы. Но полностью менять их, она была не готова. Ей нужны были веские доказательства, которых не было. А доводы и ее, и Малфоя и чьи-либо еще, могли оказаться ошибочными. В ее и Малфоя случаях, существовала некая предвзятость к ситуации, а вернее, к Теодору – одному из ее участников. В полную бесстрастность Сеймура она тоже не верила.
Гвендолин несколько сбил вопрос Скорпиуса. Он полагал, что те, кто был с ней на Хэллоуин, могли быть причастны к истории с письмом? Гвен пару раз молча моргнула. Нет, никто из них… Поттер не мог – сказал бы прямо. Тот парень, что был явно пьян – вряд ли. Младшекурсник?
- Я возвращалась из ванной старост. – начала Нотт, - и услышала, как в одном из коридоров разбилось зеркало. Пошла проверить и обнаружила рядом с ним профессора Хант. – Гвен хмыкнула, - Туда же подошел Поттер. Слободан, кажется… Парень с Хафлпаффа, и еще младшекурсник. Суть в том, что профессор оказалась не собой. Когда поняла, что мы все ее подозреваем, она взяла меня в заложницы, и сказала, что никто не пострадает, если мы все послушаемся ее, и войдем в класс. Она хотела провести какой-то ритуал и, якобы, отпустить нас. – Гвен усмехнулась, - Естественно, мы ей не поверили. Младшекурсник сразу побежал за помощью, а Поттер попытался меня защитить. В общем, меня зацепило оглушающим заклинанием именно тогда. Произошел небольшой «бой» между нами тремя и «профессором». В итоге, прямо перед тем, как подоспела помощь в лице Блишвика, профессор Хант выскочила в окно. – Нотт нахмурилась, - У меня сложилось ощущение, что его не слишком заботит ситуация. Он просто закрыл окно и все. – возмущенно буркнула Гвендолин, - Никого не стал звать, ничего предпринимать… И во всем обвинил нас. Ему вообще было не слишком интересно слушать о произошедшем. Кратко. В двух словах. И не слишком заботясь о нашем состоянии. Непедагогично, на мой взгляд.
Гвендолин очень редко позволяла себе критику в адрес учителей. Практически – никогда. Но сейчас сдержать себя у нее не вышло.
- Я бы тоже сообщила отцу, но ты прав… я не хочу, чтобы Тео меня возненавидел. А он не понимает, чем это все грозит. Не осознает вовсе… - Нотт набрала в грудь побольше воздуха, а потом медленно выпустила его, - Опять же… отослать Антуана своими силами, не затрагивая всю эту историю, у нас не выйдет. Если только не создать какую-то ситуацию для его возвращения в его страну искусственно, своими силами, не касаясь Теодора вовсе. Но… - Гвен задумалась, - если он узнает о таком вмешательстве, итогом тоже станет ненависть и осуждение, и, вероятно, еще более опасный бунт. – Нотт хитро прищурилась, - Но мы можем сделать так, чтобы никто не узнал о том, что это наша идея.
Не то, чтобы Гвен испытывала по отношению к Реми такую же неприязнь в смеси с брезгливостью, как Скорпиус. Но речь шла о другом. О том, как это все выглядело со стороны, и о том, что речь шла о благополучии ее родного брата. Очевидно было, что в этой ситуации она выберет путь ведущий именно к его благополучию.
А Антуан… возможно, что для него вернуться в свою страну будет меньшим из зол. Потому что, если слухи достигнут ушей старшего Нотта, это для него будет иметь куда большие и худшие последствия.
«А еще, мне за покрывательство тоже достанется. Как хорошая дочь, я должна была рассказать семье, как только узнала. Но… как сестра, я просто не могу пойти на это. Он меня не простит.»

Нотт снова была согласна с Малфоем. «Толочь воду в ступе», обсуждая чужие мотивы и мысли можно было сколько угодно долго. Без фактических доказательств это было занятием бесполезным и ни к чему хорошему бы точно не привело. Потому, девушка не стала далее продолжать цепочки размышлений по этому поводу.
Скорпиус и правда не склонен был лишний раз кому бы то ни было доверять, однако и Гвен просто высказала свое отношение, а вовсе не имела в виду то, что такой человек, как он, будет уговаривать ее верить на слово какому-то доброжелателю, даже имени своего не назвавшего, а скрывающегося за псевдонимом. Вероятно, конечно, он просто обезопасил себя от ее, Гвендолин, реакции. Ведь о ее нраве в Хогвартсе знают многие. Но человеку с хорошими намерениями и скрываться ни к чему, и письма писать…
- Именно это я и имею в виду. – хмыкнула Гвендолин, имея в виду инцидент с Блишвиком, - Ощущение сложилось, будто он то ли покрывает кого-то, то ли приблизительно догадывается, что случилось, и хочет что-то ото всех скрыть. – девушка снова взглянула на огонь, - А этаж был второй. – хмыкнула Гвен, - Легко спрыгнула. Будто и не боялась переломать кости. – Гвен поежилась. Сама она на такое решилась бы вряд ли. Впрочем… видимо для самозваного профессора это было меньшим из зол. – Она странно себя вела: классы, когда искала куда нас привести, проверяла, дергая за ручки. Каждый. Будто надеялась на удачу. Хотя, в принципе, могла бы привести нас в тот, от которого есть ключи. Она говорила о какой-то опасности, но тем не менее, не стала звать никого, кто мог бы разобраться, не стала никому сообщать. Поведение ее в целом было весьма странным. И главное: перед тем, как увести нас от зеркала – восстановила его. Честно говоря, мне подумалось, что она заметала следы. Я до сих пор не могу ни с чем связать разбитое зеркало, но убеждена, что оно сыграло не последнюю роль в этой истории. – девушка посмотрела в глаза сидящего рядом Малфоя, будто пытаясь найти в них ответ на этот вопрос, - Возможно, тебе что-нибудь на ум приходит насчет этого?
Гвендолин не исключала возможности того, что снова придирается к мелочам, а потому любую реакцию Малфоя приняла бы спокойно. Она вообще редко обижалась на его высказывания. Ей они могли быть неприятны, но не настолько, чтобы обидеться. Тем более, что он зачастую оказывался прав, и говорил именно то, о чем думал, не сглаживая и не приукрашивая. За это она его очень уважала и ценила. Именно из-за этого его мнение было для нее очень важным и она прислушивалась чаще, чем в случаях с другими.
Возможно, Скорпиус и шутил насчет ненависти, но Гвен осознавала, что определенной степени доверия точно лишится. И отдалить их это друг от друга может. Пока что Гвендолин Нотт не была готова к подобным переменам, хотя рано или поздно они могут случиться против ее воли и вопреки старанию ничего не испортить.
Слова о том, что «не способна» задели за живое. Гвендолин аж передернуло. В последнее время она и говорила о себе, как о размазне именно из-за осознания этого. Высказывание было абсолютно справедливым, и злило. Причем злиться она могла только на себя. Но это состояние удивительным образом придавало сил.
- То есть, ты просто хочешь избавиться от него, верно? – Гвен заинтересованно посмотрела на него, - Отправить домой…

Неудовольствие от собственной высказанной идее о походе к Блишвику отразилось на лице Скорпиуса, и Гвендолин это заметила. Было видно, что он не горит энтузиазмом воплощать ее в реальность. Он и сам прекрасно понимал, насколько эта затея будет бессмысленной.
Но то, каким тоном заговорил юноша, явно пересмотрев свое отношение к вопросу за довольно короткое время, заставило девушку насторожиться. Слишком резкая перемена не могла произойти на пустом месте. Для нее нужны были веские основания.
"Не то слово - "весело"..." - подумала Гвендолин, внимая словам Скорпиуса, даже положив руки на колени, но не выпуская из них спицы.
Как оказалось, Малфой тоже попал в мягко говоря странную и жутковатую историю.
"Маленькие девочки, затягивающие в другие измерения, самозваные преподаватели... И все в одно и то же время. Не многовато ли, для одной школы. И неизвестно, что еще происходило в это же время." - Гвендолин закусила губу изнутри, зябко поежившись, и глядя куда-то в пространство перед собой.
- Если так, возможно события связаны между собой? - это предположение она высказала практически шепотом, - И могут тянуться длинной цепью. И мы вряд ли сможем сами найти ответы на свои вопросы. - девушка вздохнула, - Мне не хочется говорить с кем-либо по этому поводу, но рано или поздно придется. Но не хотелось бы... говорить с теми, кто равнодушен к происходящему. Нужен человек, которого действительно заинтересует. Не взволнует, а именно вызовет интерес. Тогда нам удастся понять и успокоиться. - девушка постаралась расслабить плечи, напряженные от ощущения холодка между лопаток. От мыслей о чем-то неизвестном и враждебном становилось не по себе, - Вынес раны в реальность... Звучит неприятно. - девушка поморщилась, - Видимо, настолько в них поверил. - Гвен начала снова, медленно нанизывать петлю за петлей, глядя на свои руки, - Я тоже не знаю, как относиться к тому, что тогда произошло. Не хватает информации для анализа и это напрягает и не дает покоя.
Скорпиус явно на некоторое время впал в состояние глубокой задумчивости, потому что на вопрос о Реми вздрогнул прежде, чем отвечать. Но в ответ на лукавый тон и улыбку, Гвендолин усмехнулась и кивнула, на несколько мгновений прикрыв глаза.
И по словам Малфоя, девушка поняла: раздражение его вызвано как отношением к "роману" ее младшего брата, так и личным отношением к заносчивости и самоуверенности Антуана, да и к нему, как к личности.
- Знаешь, - сказала она с улыбкой, - дискредитировать - это хорошо. Ты прав относительно моей бесполезности в данной ситуации. Но я уж точно не стану тем, кто вздумает тебя отговаривать.