На улице было тепло и солнечно, поэтому с самого утра Скорпиус предложил Гвен провести перерыв, образовавшийся у них во время урока по уходу за магическими животными, на который они оба не ходили с пятого курса, во дворе. Это место было удобным, находясь у всех на виду, оно, тем не менее, не привлекало особого внимания, а разговоры, ведущиеся под тенями раскидистых и многолетних деревьях, даже случайно не становились достоянием тех, кому их слышать не нужно.
Место и время было выбрано Скорпиусом не случайно. Он уже достаточно изучил новое расписание, чтобы придумать время встречи удобное для каждого участника его клуба. Заканчивалась первая учебная неделя и на выходных занятия тёмной магией, прерванные каникулами, могли возобновиться, если бы только профессор Бёрне наотрез не отказался сделать это. Тем не менее, поговорить с участниками стоило до того, пока они начнут искать его общества.
Большинство из них было из Слизерина, но гостиная для таких разговоров не подходила, а на уроках, в библиотеках, в большом зале и даже в коридорах их мог кто-нибудь услышать. Приходить в Тайную Комнату каждый раз тоже было нельзя — могло привлечь излишнее внимание, а сделать объявление исключительно через девиз было недостаточно.
Скорпиус понимал, что участникам клуба нужны будут разъяснения, а повторять их раз за разом было неудобно и опасно. Исходя из этих соображений, он решил встретиться небольшим числом и распределить между собой тех участников, которых каждый должен будет ввести в курс дела. Сам он и Гвен взяли на себя седьмой курс — самый многочисленный, а Маркусу Скорпиус решил доверить шестой.
Этот юноша был достаточно сообразительным и амбициозным, чтобы заслужить доверие, и за прошлый год показал себя очень заинтересованным и полезным. Все эти качества сейчас были нужны Скорпиусу, а Маркус к тому же был тем редким типом подростка, который не раздражал его лишней разговорчивостью. Он не задавал лишних вопросов и открывал рот только тогда, когда ему действительно было что сказать. Скорпиусу импонировала его неразговорчивая исполнительность.
Никто из участников не знал о решении профессора. Когда Бёрне закрыл деятельность клуба, Скорпиус сообщил им лишь то, что в этом году занятий больше не будет. Он был в шоке, испуган и зол, поэтому не мог придумать подходящих слов, и надеялся, что профессор к началу следующего года остынет и простит его выходку. В этом Скорпиус убедил себя за время каникул, оттого острое разочарование и обида, накрывшие его после разговора с отцом, были особенно непереносимыми.
В тот момент Малфой даже не подумал о том, что профессор мог пожаловаться другим родителям. Эта мысль посетила его позже и она, слава Мерлину, оказалась ошибочной. Единственным виновником был Скорпиус и наказали, в итоге, только его. В других бы обстоятельства это напрягло бы юношу, но сейчас он почти обрадовался.
— Вы должны сказать им, что профессор Бёрне хочет закрыть клуб. Он считает, что мы не справимся со своими силами и сделаем глупость. Я попытаюсь его уговорить в обратном, — сказал он Гвен и Маркусу, когда все устроились на траве. — В это время никто не должен пытаться выяснить у него причины. Бёрне — принципиальный человек. Испытывать его терпение не стоит.
Истинной причины Скорпиус так и не назвал, посчитав, что она будет отвлекать, а Гвен и Маркус не стали напирать, зная его упрямство. Проступок угнетал юношу, но совсем не так, как могла угнетать вина и ответственность за множество подростков. Его злило собственное нетерпение, пугала решимость, с которой он запустил в Хьюго Piro, и разочаровывала личная недальновидность. Он, наверное, умом повредился в тот день, когда поставил всё на мелкую, никому не нужную и едва не кончившуюся убийством месть.
Впрочем, мыслями о том, насколько всё это было глупо, делу было определённо не помочь. Малфой собирался поговорить с Бёрнем и очень надеялся на благополучный итог этого разговора. Он был уверен в своей уникальности и симпатии, которую испытывает к нему профессор. Сейчас признание вины ничего не изменит, а после, когда Бёрне вернётся, то может сколько угодно тыкать в его бестолковость. Скорпиус слова против не скажет. Наоборот, этот пример послужит уроком им всем.
«Только бы он вернулся», — думал юноша, пытаясь проглотить обиду, из-за которой оттягивал разговор с профессором. После предсказания Фергюсон, он только убедился в том, что нуждается в уроках. Ему нужно больше заниматься и нужно что-то, что могло бы помочь ему набраться терпения и отрешенности. Вопреки этому пониманию, простить профессора было не так просто. Бёрне был любимым преподавателем Скорпиуса и предал его доверие. Ему хотелось, чтобы профессор об этом пожалел.
* * *
Они проговорили около часа, когда к ним присоединился Поттер. Его Скорпиус тоже позвал намеренно, чтобы был повод прервать беседу о клубе, и возложенную на него обязанность Альбус, сам не того зная, выполнил идеально. Стоило ему подойти, как о тёмной магии было забыто. Для Альбуса компания Маркуса могла показаться странной случайностью, но он вряд ли обратил на это лишнее внимание. Ещё утром они договорились пообедать во дворе, и после первых уроков Скорпиус и Гвен заглянули на кухню, чтобы взять с собой всё необходимое.
— Сейчас слишком хорошая погода, чтобы отсиживаться в замке, — сказал Скорпиус, и друзья поддержали его идею пикника.
Во время обеда разговор шёл вяло. Гвен и Альбус обменивались впечатлениями от учёбы, иногда в разговор вступал Скорпиус, а Маркус, до тех пор, пока не обращались непосредственно к нему, по большей части отмалчивался. Несмотря на это, компания была скорее приятной или, как минимум, не напрягающей. Они вспоминали состав команд по квиддичу, строили, чаще всего, нелестные предположения о способностях их противников, смеялись или обсуждали новоприбывших. Скорпиуса от вялотекущей беседы едва не сморила сонливость, и он крайне неохотно поднялся, когда пришло время расходиться. Альбусу нужно было вернуть корзинку с остатками пикника на кухню, у Маркуса был урок нумерологии, а Гвен вместе с ним должна была пойти в другое крыло на историю магии.
У ворот школы, прежде чем разойтись каждый по своим делам, они остановились. Скорпиус откровенно забавлялся пока Гвен давала последние распоряжения Поттеру, а тот пялился на неё с весьма глупым видом. От разрешения ситуацией какой-нибудь грубой репликой юношу отвлёк голос. Изначально он по понятным соображениям собирался его проигнорировать — единственной девушкой в их компании была Гвен и она вполне могла ответить без его помощи, — но по мере того, как ребята продолжали попеременно смотреть то на него, то ему за спину, Скорпиус понял в чём дело и усмехнулся.
— Эта шутка с каждым разом не теряет свою новизну и оригинальность, а, Поттер? — ехидно поинтересовался он у своего соседа. Скорпиус всегда был красив и хрупок телосложением, поэтому его далеко не первый раз принимали за девочку. Самого Малфоя это задевало слабо. Если бы он боялся недоразумений, то, как минимум, отстриг бы длинные ухоженные волосы, но замечание Поттера несколько подпортило ему настроение, и он решил, что припомнит ему этого "Скорпи" позже.
В последний раз глянув на Гвен и Маркуса, которые явно ожидали продолжения концерта, Скорпиус развернулся и с пренебрежением посмотрел своего несчастного обидчика.
— Тебе точно в класс нумерологии? Я бы скорее провёл тебя до больничного крыла, — сообщил юноша с едкой улыбкой, из-за которой невинные слова вполне могли сойти за угрозу. — Тебе не помешало бы проверить глаза.
Отредактировано Scorpius H. Malfoy (2014-01-22 11:26:15)
