Доминик вздрогнул и едва заметно сморщился от слов Эммы, в какой-то мере справедливых, но учитывающих далеко не всю правду. Даже если рыжий когда-либо доводил девушку, он никогда не делал этого намеренно. Иногда Доминик шутил, но шутки воспринимались Эммой болезненно и резко, и это, в свою очередь, задевало его. В ответ, поддавшись импульсивности, рыжий мог нагрубить, но только в ответ и только потому, что был убеждён, что уже не нравится ей. Рядом с его желанием видеть Эмму улыбающейся и счастливой, всегда соседствовало ощущение, что она придирается к нему, намеренно игнорирует, пытается избавиться от его общества. Это ощущение ранило его, делало несдержанным, нетерпеливым, обиженным. Доминик не любил обиженных людей и сам обижался редко, но, когда дело касалось Эммы, не чувствовал уверенности ни в своём уме и обаянии, ни в своих чарах. Отсутствие обычной наглой самоуверенности и делало его резким.
Наверное, собравшись с мыслями, Доминик мог бы всё это объяснить Эмме, у которой нашелся бы свой ворох обид. Возможно, они бы даже не перессорились, а путём долгих разговоров пришли к выводу, что оба были немного несправедливы друг к другу и обоим нужно стараться, чтобы изменить своё отношение к лучшему. В идеальном мире было бы так, но Доминик не верил в идеальные миры, и не считал, что переговоры могут исправить реальность к лучшему.
Какой-то мудрый человек, имя которого Доминик благополучно забыл, как-то сказал, что, недоговаривая, люди оставляют возможность своим собеседникам понимать их так, как им придёт в голову. Возможно, эта цитата дословно звучала иначе, но смысл её Доминик понял именно таким образом. Понял, и не считал её до конца справедливой. Дело в том, что люди, в любом случае, понимали друг друга только так, как им взбредёт в голову. Слова ничего не меняли, а действия нередко совершались в порыве и тоже не несли особого смысла. В конечном итоге, важны были только чувства, изначально далеко невечные, переменчивые и слабые по своей природе. Важны были чувства и намерения.
Доминику нравилась Эмма, в этом он признавался себе легко. Она ему нравилась и именно поэтому её предвзятость к нему ранила, но сейчас, когда Эмма выказывала старую обиду, её слова не задевали Доминика. В конце концов, важным было то, что она согласилась пойти с ним на бал, что пошла с ним и что до сих пор не пытается избавиться от его общества. Важным было то, что она хотела с ним танцевать и улыбалась ему. Даже её старая обида сейчас указывала Доминику не на ранимый и злопамятный характер, а на её неравнодушие к нему. Всё это делало его терпеливей, превращая из ранимого мальчишки, в почти взрослого или, по крайней мере, точно галантного кавалера.
Хотя ему не удалось сходу найти подходящие для ответа слова, он смог справиться с собой и улыбнуться одновременно искренней и расчетливой улыбкой, которая легко могла превратиться и в игривую, и в виноватую. Ему хотелось воспринять её слова, как шутку, и он воспринял их именно так, не стараясь понять, что именно имела в виду Эмма. В конце концов, даже если она когда-то на него обижалась, прямо сейчас у него был шанс всё исправить.
- Я запомню, - пообещал Доминик, пока они направлялись к столам. - Когда наступит второе Рождество, может быть, ты снова мне улыбнёшься.
Рыжему очень хотелось обнять девушку или хотя бы взять её за руку, но, заметив замешательство и смущение Эммы, он просто постарался быть рядом ровно на таком расстоянии, чтобы это не казалось неловким или отстранённым. Со стола Доминик взял графин с тыквенным соком и, наполнив два стакана, подал один Эмме.
«Лучше бы для праздника сделали исключение и подали хотя бы какое-нибудь лёгкое вино», - отметил рыжий, возвращаясь мыслями к наряженным эльфам, фейерверкам и Санта Клаусам. Всё это мило, но для детей, а Доминик себя ребёнком уже не считал.
- Расскажу, - он улыбнулся девушке и задумался над тем, как эффектней подать историю. - После возвращение Лорда Волан-де-Морт, министерство навязало Хогвартсу своего директора. Долорес Амбридж была вредной, придирчивой и злой тёткой. Она жестоко наказывала любого, кто выражал мысли, отличные от тех, которые бы хотели слышать в министерстве, но в школе всё равно находились те, кто противостоял ей. В конце концов, когда уровень её террора превысил терпение учеников, мои дядья торжественно покинули школу. Они устроили грандиозный фейерверк, который продолжался с утра до поздней ночи. По школе их стараниями летали искрящиеся драконы, а в одном из коридоров было организовано портативное болото, - с гордостью закончил рыжий.
Он многое упустил в своём рассказе, не став указывать на то, что Уизли устроили всё это для того, чтобы прикрыть Гарри Поттера. Знаменитость мальчика-который-выжил, в глазах Доминика, не добавляла крутости его дядьям. В конце концов, рыжий был убеждён, что, не случись у Гарри потребности проникнуть в кабинет Амбридж, у близнецов нашёлся бы другой повод устроить данное безобразие.
- Этот дракончик всего лишь жалкая попытка плагиата, - фыркнул парень, подводя некий итог. – Как считаешь, это администрация школы постаралась или чьё-то личное творчество? А звёздочки? Что это и почему пронумеровано?
