Дом Кукол – Ходить по небу

Для тех, кто хорошо знал Айру Раду, ее неприсутствие на занятии, куда она ходила постоянно, было крайне тревожным знаком. Это определяло уже почти критичную степень ее состояния.
Однако Эзра Катц до того времени не был человеком, который знал ее хорошо в этом плане. Он никогда не чувствовал необходимости лезть в душу человека за его сокровенными эмоциями просто ради того, чтобы разворошить их, доказать свою значимость и получить точку влияния.
По сути, так оно и было. Те, кто старается узнать человека, его привычки... может отталкиваться от двух возможных вариантов мотивации: потому что любит человека и потому что любит себя.
Все в этом мире основано на человеческом эгоизме. Человку жизненно необходимо знать тех, кто кажется ему близким, чтобы этим знанием привязать человека к себе, обозначить собственную силу над ним. В этом мало кто способен признаться, и еще меньше людей будут готовы просто признать даже само существование подобной мотивации. Но Эзра Катц еще не встречал в своей жизни ни одного маггла или волшебника, для которого первоочередной мыслью в знании близкого был бы не эгоистический порыв.
И свой собственный эгоизм тибетский волшебник так же воспринимал в достаточной степени адекватно, очень четко определяя, когда его мотивация перекрывает какую-то иную. А это было часто. Нет таких людей, у которых оно происходит иначе.
И сейчас, после своего почти часового занятия, мужчина направлялся к комнате мисс Раду. Если он и не знал, что ей не свойственно пропускать занятия, то были и другие моменты, которые он не мог не отметить. Был один момент, в котором он знал ее достаточно хорошо: письма. Именно в письмах ей всегда было легче открывать ему не душу, но сознание. Она всегда писала ему, если ей нужно было в чем-то разобраться. Их переписка не закончилась его приездом в Хогвартс. Она продолжалась и здесь, и Эзра не был против. К чему?
Но по возвращении из Тибета Катц заметил один момент, который действительно мог бы его обеспокоить: письма не было. За то время, что его не было, Варвара не могла не написать ни одного письма. Но письма не было. Именно это и последующее за этим "происшествием" отсутствие девушки на занятии и послужило тем самым мотивационным толчком пойти и проверить девушку в ее комнате.
Мужчина был уверен, что Раду находится именно там, и вряд ли выйдет на ужин. С чего у него была такая уверенность? Это просто особенность подсознательного восприятия событий.
Легкие тихие шаги, практически неслышный стук низких каблуков черных лакированных туфель, и Эзра Катц останавливается перед дверью в комнату.
Ему не нужно ни одной даже малой толики секунды, чтобы поправить ворот белой сорочки с закатанными до локтя рукавами, или край черного жилета с атласной спиной, или поправить черную брючину, замявшуюся за язычок туфли. Он не столько был уверен в безупречности своего вида, сколько не видел необходимости приводить себя в порядок таким простым способом. Это психологически неверный ход обозначения собственной суеты и неуверенности. Ни того, ни другого за Катцем не наблюдалось уже очень давно.
Он прикрыл глаза за темными стеклами очков и пару раз постучал рукой, затянутой в черную кожаную перчатку, в дверь. Окликать из-за двери он не стал. Никогда не имел такой привычки и считал дурным тоном. Равно как и спрашивать из-за двери "кто там". Есть иные способы узнать, кто за дверью. Например, открыть ее.

Fabrizio Paterlini – Broken

Эзра Катц стоял на пороге, привычно уже заложив руки за спину. Двух стуков было достаточно, чтобы услышать за дверью тихие шаги девушки, чтобы понять: дверь ему откроют, - и потому он сразу убрал руку, не видя смысла стучать и дальше. Это простое нарушение тишины иногда лучше любых слов и действий говорит: "Не открывайте, за дверью вас не ждет ничего хорошего".
Впрочем, тибетский волшебник ничем хорошим себя и не считал, как не воспринимал он себя и как нечто плохое, уходя от этих понятий, поднимаясь над ними и избавляясь от оков оценки собственного Я. Не бывает хорошего и плохого, темного и светлого. Это было придумано человеком для того, чтобы хоть как-то обозначить собственное отношение к тем или иным действиям. Даже правила для всех были свои, хоть человечество и придумало для упрощения общения законы морали и этикета. Увы, ими пользовались далеко не все.
Но сейчас обо всех речь и не шла. Два человека, стоящих по разные стороны дверного проема, хорошо знали правила общения друг с другом, но при этом...
Эзра практически кожей чувствовал, что сегодня ему необходимо нарушить не одно такое их негласное правило. Нарушить, следом за самой мисс Раду.
Она пригласила его войти, в то время как они никогда не разговаривали друг с другом в чьей-то комнате, они никогда не пересекали границу чужого пространства, давая возможность воплотить в жизнь одно из важнейших прав человека: право на личную жизнь. Все-таки они друг другу были совсем иные люди. Вернее будет сказано, что, по сути, они даже не были друг другу людьми. Никогда. Они были друг другу идеями, мнениями, душами, но не людьми.
Варвара была не уверена в том, что говорила. Или, в том, что предлагала. И он слишком хорошо это понимал, чтобы согласиться. Ее комната была определенно не тем местом, где действительно стоило провести тот разговор, практически первый их разговор с глазу на глаз с тех пор, как Эзра переступил порог этого замка.
Они продолжали переписку, обмениваясь мыслями через листы бумаги, чернила и перья, словно так было проще, словно так они могли воспринимать друг друга иначе, вне сил и эмоций, исходящих от них.
Но сейчас мужчина отчего-то понимал одно:
- Позвольте сегодня мне побыть для вас человеком, - он даже не сказал это, он пронес это мимо голосовых связок, забыв о необходимости воспроизвести звуки. Это показалось ему не столь важным.
Эзра плавно вывел правую руку из-за спины, приподнял ее ладонью вверх чуть выше уровня собственного пояса.
- Скорее приглашу Вас, - уже вслух, уже звуком отвечая на предложение девушки. Комната показалась Катцу какой-то темной и холодной. Возможно, это была просто оптическая иллюзия, но там уже возникла неуверенность, чем-то так похожая на страх в интонациях голоса Айры Раду, - я знаю восхитительное место. Уверен, оно Вам понравится.

Brian Crain – A Simple Life

Нарушение правил. Одна за другим. Ровно и планомерно, как необходимость разрушить устоявшееся видение мира, как необходимость расстроить ровную мелодию. В ней, в этой мелодии, закралась ошибка. Одна единственная нота все время скачет на четверть тона выше. Казалось бы, в этом нет ничего страшного. Этого практически никто не услышит, но человек с идеальным слухом больше не сможет слушать этой мелодии, она будет резать ему уши и разрывать сознание тем, что не стройна так, как была прежде.
А нота скачет из-за того, что сильнее натянута одна-единственная струна, но инструмент, рождающий музыку, слишком сложен, и сложна настройка его, и далеко не каждый способен разобраться в этом, добраться до струн, ослабить натяжение. И потому сначала стоит попробовать изменить мелодию, чтобы не рисковать расстроить весь сложный человеческий механизм.
И потому они оба принимают первое касание, разрывающее границу между ними, созданную дверным проемом. Они оба делают шаг: он немного назад и в сторону, позволяя ей выйти, а она ровно вперед, переступая границу своего личного пространства, принимая его.
Но и это касание, столь нужное сейчас, продлилось всего несколько мгновений, потому что им обоим оно непривычно, хоть и нет сейчас того неприятия, что случается обычно при подобных столкновениях.
Есть вещи, которые не стоит менять. И отношения профессора Катца и интерна Раду должны оставаться на том же уровне, тем более для окружающих, которых так легко встретить в коридорах замка.
- Безусловно, нет. Мы пойдем на тепло, - отозвался мужчина в ответ на необычную шутку девушки. Он ничего не знал о красной нити, но не так сложно было догадаться, что красная нить - одна из составляющих состояния Айры.
Эта красная нить, как красный флаг, дополнительно обозначила, что Эзра Катц пришел в нужное место в нужное время. Писать? Нет, писать они будут потом. Пусть слова, написанные на бумаге, часто имеют такие же искренние чувства, как и сказанные вслух, но их всегда есть возможность подобрать. Сейчас же тибетский маг не хотел подобранных слов. Он ждал слов, которые Варвара может и не сказать, но которые он определенно сможет понять. Иначе и быть не могло. Он для этого находится здесь и сейчас.
Их путь до выбранной им комнаты прошел в молчании. Мужчина не собирался ничего говорить сейчас, ничего выяснять и ничего спрашивать. Все требовало своего время.
И вот, они дошли до двери. Эзра коснулся ручки и открыл дверь перед девушкой, легким жестом зажигая в комнате свечи и приглашая Айру внутрь. В этой комнате уже горел, потрескивая, камин, и своих гостей ждала пара теплых кожаных кресел, вместе с секретером, скрывавшим в себе небольшой бар для взрослого населения Хогвартса.

Secret Garden – Silence Speaks

Этим и отличается любое волшебное помещение в замке Хогвартс. Конечно, они не действуют, как Выручай-комната, создавая из ничего то, что необходимо человеку в данную минуту. Нет, они оперировали только тем, что было в них: огнем в камине, теплом кресел, поставленным чайником для горячей воды и маленьким чайничком для заварки. Эзра уже успел полюбить эту комнату, и даже обеспечил ее несколькими дополнительными полезными атрибутами, которые казались ему естественными в комнате для отдыха. Так бар пополнился еще полноценной чайной и кофейной коллекцией. Большинство из привезенного им самим же в Хогвартс чая и кофе мужчина не пил, но считал своим долгом хотя бы так познакомить обитателей замка с чудом чайной или кофейной магии.
Катц зашел следом за девушкой, закрывая дверь и накладывая на нее сразу же чары. Сейчас им не нужно было никакое вмешательство. Любой неудачный шум, прикосновение к ручке, попытка зайти могли сейчас нарушить столь важный покой этого места.
- Это одна из самых живых комнат замка, - произнес Катц, проходя к секретеру и накладывая теплые ладони на круглые бока чайника, за считанные секунды подогревая его до нужной температуры. Так же легко в прозрачные, специально для этого оставленные самим профессором Иной Магии, чашки маг положил по одной темной почке и залил их горячей водой, не забыв добавить сахара на самом кончике ножа, чтобы подчеркнуть вкус, но не перечеркнуть его.
Держа в руках две чашки с раскрывающимся темно-зеленым с розовыми лепестками лотоса бутоном чая на самом дне, Эзра прошел к креслу Айры и подал ей чашку горячего зеленого напитка, иногда согревающего гораздо лучше, чем алкоголь. Все зависело от того, что так нужно было согреть: тело или душу. Душа всегда требовала гораздо больше.
Он сел в соседнее кресло со своей чашкой. Сел молча, не начиная разговор. Не спрашивая, что случилось. Это совершенно иное, нельзя так бросать слова, нельзя проявлять беспокойства, которое столь неуместно здесь и сейчас. Эзра Катц слишком хорошо это понимает, чтобы первым нарушить их общую тишину.
Их разговор начинается иначе.
"Я ждал Вас," - слова, которые он не произнес. Слова, которые он промолчал так явно. Сейчас он даже не поднимал на девушку взгляда своих темных серо-карих глаз. Их все равно не видно было за темными стеклами очков, которые снять он пока не мог: яркое пламя камина не позволило бы ему этого сделать.
Но здесь и сейчас не нужен зрительный контакт, ведь у них его никогда не было. Они всегда разговаривали совсем иначе...

C.S. Brown - Be Thou My Vision

Он не кивал. Забавным было ощущать, что голос Раду действительно кажется странным, хоть он и столько раз уже слышал его. Конечно, слышал, как же иначе? Они не раз общались, она не раз высказывала свое мнение на его занятиях, но все же голос в личной беседе, первой беседе за все время его нахождения в Хогвартсе, был не то, чтобы непривычным, но все же каким-то иным. Не таким, какой он... ожидал? Нет, не ожидал, но скорее знал.
Однако есть вещи, которые не надо писать. Которые нужно рассказывать, потому что иначе оно станет тяжелее. Чернила загружают слова, а если они и без того тяжелы, это может только усугубить ситуацию.
Сам Эзра всегда считал, что если можешь чувствовать - чувствуй. Любое чувство к лицу человеку, если он владеет им, а Айра Раду по его мнению, владела всем спектром, но предпочитала отказываться от какой-то его части в пользу контроля. И он хотел бы научить ее чувствовать так, чтобы это не мешало ей, но он будет делать это лишь тогда, когда она сама того захочет. А если не захочет, так что же...
Он сидел в кресле, держа в руках чашку с расцветающим на дне бутоном чайного лотоса, и слушал начало рассказа Айры. Отчего-то он действительно был уверен в том, что это только начало. Рассказ не должен быть коротким, и разговор не должен закончиться скоро. Он этого и не хотел.
- Слышал, - Эзра не стал говорить много. Пока не стал. До него действительно дошел не столько слух об этой маленькой темной девочке, сколько он узнал о ней от непосредственного свидетеля этого действа. Все-таки одним из участников был его Ученик. Отчасти и появление возможной Древней Силы заставило Катца покинуть на время Хогвартс и отправиться на Кайлас, где он мог принять в себя достаточно силы, если ему самому придется взаимодействовать с тем, что посетило школу. Хоть сам он предпочел бы остаться советчиком и сторонним наблюдателем, потому как дело Хогвартса было делом Хогвартса, а не его. И здесь были люди, которым действительно нужно было разобраться с этим самим, а не ждать, когда придут сильные и мудрые волшебники и спасут всех.
- Значит, Вы встретились с ней? - он спрашивал спокойно. Сам не имел никакого желания беседовать с Древней Силой, потому как не считал ее действительно разумной. Однако... возможно, он все-таки недостаточно правильно оценивает сложившиеся обстоятельства, и сейчас ему было нужно больше информации. Все, что он пока мог сделать - это ждать.
Она сказала про корсет... Сила оставила ей память. Странно выбирает она тех, кому оставлять "подарки". Сначала Мишель Ру, теперь Айра Раду. Оба волшебника - некромаги. Но в этом ли дело?

Звуки Природы – Духи Леса

Айра не хотела переживать свой страх снова. Эзра чувствовал это в том, как она вела рассказ, в её попытке отстранённо смотреть на то, что происходило тогда, в ночь с десятого на одиннадцатое. Если бы эгоизм Катца стоял на несколько другом уровне любви к себе, он бы воспринял это как неслучайное совпадение нескольких элементов: первым от Силы пострадал его Ученик, а в ночь с десятого на одиннадцатое девушка, которая была ближе всех в Хогвартсе к нему, получила "подарок". Так словно Тёмная Сила хотела такой подарок преподнести скорее ему, но... за неимением его самого, она выбрала того, кто был ближе.
Безусловно, такая мысль скользнула в сознании мужчины, но задержалась там ненадолго. Хотя бы потому, что Эзра Катц никогда не был связан ни с одной тёмной силой. Мало того, она звала Варвару по фамилии. Это показалось тибетскому волшебнику более важным и серьёзным, но... и об этом он не сказал.
Варвара пришла к нему сама. Пришла для того, чтобы рассказать о случае, произошедшем с ней во время отсутствия Катца в школе. И не для того, чтобы сообщить ему, что он уехал невовремя. Нет. Она констатировала факт, не более и не менее. По крайней мере, Эзре казалось, что она сама считает именно так.
Однако он в этом с ней согласен не был. Она пришла к нему, потому что страх всё ещё не отпустил её. Он всё ещё владел её сердцем, сковывая морозными узорами текущую кровь.
- Не нужно, - само зрелище корсета не даст ничего ни ему, ни ей, и потому оно совершенно не имело смысла, - я бы хотел увидеть эту ночь.
Он смотрел на девушку сквозь тёмные стекла очков, не отрывая взора от её глаз. Смотрел внимательно и спокойно, прекрасно осознавая, что она может легко отказать ему в этой практически не озвученной просьбе. То, что он хотел сделать, для него было реально: его небольшой навык легиллименции, подкрепленный силой Кайласа, вполне мог предоставить ему то, чего он хотел. Однако для того, чтобы совершить это, мужчине было необходимо согласие Айры на это действие. И не просто согласие, но помощь.
И, даже не сказав ей об этом, он хотел помочь ей. Помочь пережить и оставить этот страх позади. Хотя бы на какое-то время. До следующей встрече с девочкой. Отчего-то тибетский волшебник был уверен в том, что они еще встретятся, что это ещё не конец.

Misha Mishenko – Escape from Home

Эзра Катц прикрыл глаза. Это было странным, но... она захлопывала дверь. Захлопывала, когда это было не просто не нужно, но, возможно, даже более болезненно, чем если бы она все же дала ему возможность прикоснуться к ее прошлому. Это не удивляло его. Когда сильным человеком начинает владеть страх, человек начинает неосознанно бояться даже того, что ранее было ему близко. Он не хочет, чтобы кто-то влезал в его жизнь, в его сознание, его прошлое. Чаще всего ему не нравится, когда кто-то пробует помочь, потому что он видит в этом свою собственную слабость и начинает бояться еще больше. Это было нормальным. Только сейчас Эзра не знал, есть ли действительная необходимость объяснить это Раду или стоит оставить все, как есть. Вероятно, в ее жизни появится Человек, который будет делать это безболезненно и без лишних объяснений. Скорее всего, это даже не его, Катца, дело.
Хотя нельзя было отрицать того, что это несколько расстроило тибетского волшебника, сорвало важный, на его взгляд, момент, который придется восстанавливать ему самому, если он хочет продолжить движение к тем целям, что однажды поставил перед собой и миром.
- Зря, - лишь мягко произнес волшебник, но настаивать, конечно же, не стал. Он отставил чашку в сторону, уложил руки на подлокотники кресла и покачал головой, - нет, я не думаю, что он уйдет в исчезновением или уничтожением силы, его создавшей. Артефакты не умирают со смертью их создателей. А это... уже в полной мере артефакт, имеющий в себе чужую темную силу. Не крестраж, конечно, но все же это отдельная частица, связанная с создателем лишь поверхностно. На мой взгляд, оно куда больше связано с Вами. Если позволите, я посмотрю, в какую сторону тянутся магические нити.
Это, конечно, было куда проще, чем заглядывание в чужое прошлое. Мало того, не требовало никакой абсолютно помощи и влезания в чужое сознание. Катцу не было необходимости даже налаживать контакт с магической вещью: простое магическое сканирование, подкрепленное развитым чувством магии могло дать необходимую информацию. И Эзра мог бы даже не спрашивать, но решил, что ему стоит сделать это чуть ближе, чтобы получить максимально достоверную информацию.
- Думаю, если удастся узнать, что это такое, ответы на остальные вопросы подойдут постепенно сами собой, связываясь с основным, - добавил мужчина после секундной паузы.

Pandora Snail – Mother's tears

- Безусловно, - согласился Эзра в высказыванием о наличии нескольких взглядов на любую ситуацию, но все же позволил себе добавить, - но некоторые из них могут быть слишком субъективны.
Надо было признать: понимать Айру в этом мужчина не хотел. Но и создавать дискуссию или спор тогда, когда в этом не просто нет необходимости, но это может повредить в первую очередь девушке, он не собирался. Он привёл её сюда не для того, чтобы сломить или убедить в чём-то. Он изначально пришёл помочь ей. Однажды ему пришлось признать, что не вся помощь действительно желанна и ценна. Если бы он действовал только ради Раду, то наверняка плевал бы на её отказ, но в их отношениях помимо них самих было кое-что другое, не менее важное и серьёзное. То, ради чего когда-то зародились их связи.
- Вы пытаетесь отгородиться от произошедшего, - кивнул Катц и на следующие слова интерна чар, - понимаю, принять случившееся сложно, но необходимо. В противном случае не удастся обратить опыт в свою пользу.
Тибетский волшебник пересел на край кресла, оперся на подлокотник одной рукой, прикрыл глаза и выдохнул. Настроиться на чувство магии сейчас не составляло ему труда. Это было... очень просто, тем более, что с момента его возвращения с Кайласа прошло совсем немного времени. Свободную руку он протянул раскрытой ладонью к девушке, остановив напротив солнечного сплетения в десяти сантиметрах от её одежд. Между тем он не стал замолкать и концентрироваться, посчитав это сейчас не только не важным, но и, возможно, неправильным.
- Да, я не сомневаюсь, что это работа не Вашей магии, однако любой артефакт куда меньше связан со своим творцом, нежели с тем, для кого его создавали, - говорил он спокойно, без какой-либо даже мельчайшей эмоциональной окраски, чтобы не растрачивать внимание, - каждый артефакт обычно делается под конкретное существо для взаимодействия и взаимосвязи...
А потом пришлось замолкнуть. Все-таки корсет, стягивающий талию девушки потребовал к себе особого отношения. Он был... необычен, и с такой формой магической структуры Эзра раньше не встречался. Прямо сейчас в корсете он видел... корсет. Если девушка была для него скоплением ярких оранжево-белых и золотистых лучей, не представлявших конкретного образа человека, то корсет... имел даже ленты, на которые был затянут. Катц убрал руку и сел в кресло глубже, открывая глаза.
- Я не могу сказать, почему артефакт был создан именно таким, - произнёс он после некоторой паузы, - не знаю и не могу предположить, чем она руководствовалась, создавая для Вас эту сцену. И всё же не думаю, что дело в слабости. Я не так много знаю о о ней, чтобы говорить уверенно, но она могла и не влезать в Ваше сознание.

Sergey Cheremisinov – Drown in Mirrors

Ей не было никакой необходимости ставить точку в этом элементе разговора, потому что, по сути, точка была уже поставлена её отказом. И конкретизировать это обстоятельство не имело никакого смысла. Это были просто несколько потраченных впустую слов. Ничего страшного в произнесённом уже не было. Но и ничего хорошего тоже. Эзра Катц просто не обратил внимания на эти слова девушки.
Именно сегодня, здесь и сейчас они впервые говорили так, чтобы появилась возможность понять, как именно должны вестись их разговоры. Что в них должно быть, а чего быть не должно. Отвыкший в своё время от диалогов с живыми людьми тибетский волшебник сейчас начинал постепенно осознавать и принимать методы взаимодействия с различными людьми. Манеру речи, которую необходимо было использовать для достижения лучшего результат, интонации и даже форму слов.
В случае с Айрой Раду всё было просто: ей необходимо было продолжать писать. Их разговор с глазу на глаз должен быть такими же письмами, как и всё их предыдущее общение. Вероятно, без взгляда глаза в глаза, без направления речи к человеку, а как бы направляя её на несуществующую бумагу, которая их всегда разделяла. Что же, если оно было необходимо именно так, то пусть будет. Пусть бумага будет существовать между ними всегда.
- Всё верно, - согласился он с предположением румынской волшебницы, - Вам необходимо понять, почему Вы. А вернее, почему Вам. Почему Вам был создан артефакт именно такой формы и таких функций. Любым артефактом можно научиться пользоваться. Это не всегда будет приносить пользу, но нужно на то время, пока не появится возможность избавиться от неудачного подарка. Часто ответ в таких случаях кроется в сказанных словах. Попробуйте их вспомнить.
Он выслушал то, что говорила Айра про профессора рун. Кажется, он был даже знаком с ним, с Мара Аблар. И всё же предположение, что это могло быть как-то связано, не показалось Эзре действительно верным. Но в этом он мог ошибаться.
- Мы редко получаем озарения, которые не значат ничего, - мягко сообщил профессор другой магии, укладывая руки на подлокотники своего кресла, - но они не всегда значат то, к чему мы это вспоминаем. Буду честен, я не уверен, что профессор Аблар имеет действительное отношение к произошедшему. Хотя я знаю не всё. Если его вели к Вам, то, вероятно, это действительно имеет значение именно в таком свете. Если же он просто оказался вовремя в нужном месте, то это означает лишь то, что ваши две истории случайно соприкоснулись на этом перекрёстке.
Катц прикрыл глаза, чтобы воспроизвести собственное видение корсета, что был на девушке, что стягивал её собственную магическую энергию, не давая ей двигаться в тех направлениях, которые были ей привычны, а потом продолжил:
- Я никогда ещё не встречался с подобной магической структурой, - сообщил он результаты своего исследования, - Ваш артефакт буквально слеплен из магии. Так, словно тот, кто его создавал, как-то иначе видит мир. Она буквально слепила корсет из магии. Не дала некоторой структуре физический вид корсета, а именно слепила его таким на магическом уровне.
Эзра не знал, как это расшифровать. Он действительно ранее никогда подобного не видел. Но у него не было интереса это изучить. Здесь и сейчас было иное. И он, вероятно, мог бы использовать полученную на Кайласе силу, чтобы попытаться снять артефакт, но... отчего-то не хотел. Артефакт был для чего-то нужен. И он слишком хорошо понимал это.

I Am Waiting for You Last Summer – Event horizon

- Весь диалог, - произнёс Эзра, ненадолго прикрывая глаза, - начало диалога Вы помните, и вспомните дальше. Всё, начиная с Вашего первого к ней обращения и заканчивая последними её словами перед тем, как появился профессор Аблар. Вспомните слова. Постарайтесь оставить Ваши чувства и вспомнить только сами слова. Конечно, она не человек, но если она долгое время обитала среди людей, то она могла перенять какие-то их принципы ворожбы. Она вряд ли пришла сюда сама. Или она была здесь всегда, или принесена была извне в каком-то безопасным, не вызывающем подозрений вместилище. Вы, как никто другой, знаете, насколько важны формулировки в ритуалах. Вероятно, здесь есть что-то похожее на него.
Он не мог говорить наверняка, что это вообще имеет какое-либо отношение к ритуалистике, но предположить стоило. Стоило взять во внимание устный элемент, потому что судя по рассказам, полученным им о девочке, она предпочитает говорить с теми, с кем играет. И его нисколько не удивляло, что Айре легче было понимать, что Мара там был совершенно случайно, и его история с драконами не имеет никакого отношения к её собственной. Когда тебя насильно повязывают с кем бы то ни было, это никогда не заканчивается хорошо. И сильно сказывается на отношениях впоследствии.
А между тем он видел, что Раду устала. Девушке явно тяжело давались эти воспоминания, потому что они вызывали у неё эмоции, а переживать что-то она не привыкла. Вероятно, это какая-то некромагическая особенность? Эзра встречал в своей жизни только двух людей с чувствами, запертыми от природы. Это был Мишель и Айра. И оба получили "подарки" от девочки. Может, и это имеет какое-то значение, а, может, это всё чистой воды случайность, и силе в действительности всё равно, с кем именно она будет вести игру. И это всё ещё казалось Катцу более правильным. У древних сил не может быть человеческой логики. Она слишком им чужда.
- Да, такие бывают, - кивнул мужчина, поднимаясь из своего кресла и отходя к столику, где стоял чайник, накладывая руку и подогревая воду ещё раз, - однако их магическая структура не такая. Живых существ никто не лепит вот так. Они гармоничны на уровне магии. А здесь... всё иначе.
Потом он уложил на дно прозрачной чашки еще одну зеленую почку чая, залил её горячей водой и взял в руки. Безусловно, тибетский волшебник не собирался ещё раз поить девушку чаем. Нет, эта чашка нужна была ему для другого. Направляясь к румынской волшебнице, Эзра Катц накрыл другой рукой стоящую на ладони чашку и спокойно, прикрыв глаза начал творить заклинание. Вообще это была простая трансфигурационная формула, однако волшебник внёс туда некоторые коррективы, дабы то, что выйдет в итоге, отвечало тем запросам, которые к нему направлял колдующий.
Когда он подошёл к Айре и поднял руку, на его ладони помещался крупный чёрный мохнатый паук. Вполне живой. Он сверкал восемью черными глазами, разглядывая девушку, которую ему необходимо было охранять.
- Я бы предложил Вам пока остаться здесь, - произнёс Эзра, протягивая животное к руке Раду, - это место защищено не хуже Вашей комнаты, - и здесь гораздо теплее, поверьте, - здесь будет достаточно возможности подумать. А паук... он будет существовать ещё около трёх часов. В нём есть частица внечеловеческой силы Кайласа. Она поможет Вам защититься в случае чего.
Он собирался оставить девушку в одиночестве именно в этой комнате, потому что на его личный взгляд это помещение располагало к правильным мыслям больше, чем большая часть закоулков замка. И, чтобы девушка хотя бы немного отдохнула от собственного страха, он дал ей защитника, который мог позволить волшебнице хотя бы немного расслабиться.