Воскресный зимний день предполагал отдых и праздность после утомительной учебной недели. Большинство обитателей замка пользовались этим: с улицы доносились громкие голоса и смех, ученики и некоторые преподаватели наслаждались солнцем и безоблачной погодой.
Только не практикантка по уходу за магическими существами. С самого утра она пересматривала личные записи и книги, а после обеда устремилась в библиотеку, где и просидела до самого вечера.
Причиной такой активности в выходной день послужил семинар по Другой магии, прошедший накануне. Его тема не могла оставить равнодушным никого ( как будто это вообще возможно на уроках Эзры Катца!), а молодую волшебницу и подавно захватила в свой плен. Ибо это было как раз то, что так влекло Айлин Сафи -  знание о связи магии с определенными местами в нашем мире. И поскольку кое-что касательно вопроса мест силы колдунье уже было известно ранее, тем глубже являлся ее интерес и тем сильнее погружалась она в потоки любой информации, написанной в книгах, так как одного семинара ей казалось мало, чародейка жаждала продолжения, еще больших знаний об интересующем ее предмете.
Кажется, ее мысленные мольбы об этом были услышаны: в конце прошлого занятия профессор Катц объявил о дополнительном уроке, назначенном на вечер воскресенья. И теперь Айлин, сидя в библиотеке, обложенная десятком томов, как заведенная то и дело доставала из кармана длинной, в пол, шерстяной юбки цвета кофе старые дедушкины часы на цепочке. До девяти была еще масса времени.
Полседьмого.
Семь часов.
Без четверти восемь.
Спустя час волшебница расставила книги по своим местам. Вернув последнюю на полку, Сафи взглянула в темное окно напротив. В черном, словно вороново крыло, стекле отразилось слегка побледневшее взволнованное лицо нетипичной для Британии смуглой девушки с темными вьющимися крупными локонами волосами.
Снова быстрый взгляд на циферблат.
Стремительной легкой походкой иранка покинула библиотеку и направилась в параллельный ей коридор, в котором был назначен сбор. Эзра уже был там. Он стоял напротив какой-то картины, как всегда с безупречно ровной осанкой, перчатками на руках и привычными очками на носу.
Шаги практикантки звонко прозвучали в пустом коридоре. Она остановилась в паре метров от Учителя, как про себя интерн называла мужчину. Ситуация предполагала что-то сказать, некое приветствие, но ей казалось, что субботний урок закончился всего несколько минут назад, а профессор так и вовсе не исчезал из поля зрения Сафи. Она подошла чуть ближе и тоже взглянула на произведение искусства.
- Все таки забавные эти живые картины. Их обитатели словно остановились во времени, привязанные магией к месту, служащему фоном. Они не живы и не призраки, а все же говорят, действуют и даже мыслят и чувствуют. Удивительно , - произнесла колдунья, заметив показавшегося из-за края рамы низкорослого толстяка в пыльном камзоле и берете с мятым пером.

Отредактировано Aylin I. Safi (2014-10-23 00:01:45)

Первый воскресный вечер декабря встретил обитателей Хогвартса ясной морозной свежестью, чистой, как первый снег.
Юный волшебник никогда не жаловался на отсутствие аппетита. Напротив, Максим всегда ел с удовольствием и большой самоотдачей, особенно когда был голоден. Голоден Воробей, в силу возраста и активного образа жизни, был часто зверски. И дело было не только в том, что ему не сиделось на месте. Очень даже сиделось. Часами, а то и сутками он мог попросту забывать нормально поесть, ограничиваясь перекусами на бегу, а то и вовсе забывая о том, что организму нужна подпитка.... вот и навёрстывал потом упущенное, вызывая священный трепет у окружающих своим аппетитом.
Впрочем, сегодня всё же пришлось приложить некоторые усилия к тому, что нормально поужинать. События последних двух дней: семинар по нетрадиционной магии, разговор с профессором Катцем, встречи, случайные и запланированные - всё они, подобно разноцветным кусочкам мозаики, неожиданно для Максима сложились в единую картину. Впервые за истекшие две недели после ареста друга он знал, что ему делать. Это ощущение будоражило и пьянило, заставляя парня то и дело расцветать той самой улыбкой, что почти не покидала его лицо до случившегося. Воробей был настолько увлечён открывшимися перспективами, что не мог сосредоточиться ни на чём другом. От очередного "голодания" его спасло только осознание того, что пустой желудок вряд ли станет хорошим помощником на занятии.
Парень сделал глубокий вздох, встал из-за стола и покинул Большой зал, ненадолго задержавшись на входе. Его взгляд заскользил по длинным столам факультетов, разыскивая тех, кому час спустя предстояло встретиться в одном из коридоров магической школы, совсем рядом с тем местом, где произошло (или не произошло) убийство профессора.
Задавая вчера вечером свой вопрос о возможности определить место силы, Воробей не подозревал, что его интерес послужит своеобразным толчком к организации внепланового занятия, своего рода полевой практики в стенах школы. Мальчика посетила одна идея и, будучи не до конца уверенным в своих мыслях, он решил спросить преподавателя, постаравшись, однако, высказаться так, чтобы его личные интересы не были столь очевидны.
"Является ли место преступления подходящим с точки зрения проведения ритуала? Если нет, то что это может означать?..." - парень не знал ответа на эти вопросы и не мог спросить напрямую до тех пор, пока семинар не подошёл к концу. Разговор с профессором превзошёл все ожидания юного мага - он не только внимательно выслушал Макса, но и высказал своё мнение по поводу ареста Ру. Более того, он дал несколько важных советов, показав тем самым, что поддерживает затронутую тему не просто из вежливости. Было похоже, что мужчина и сам всерьёз задумывался о происходящем и не был безучастен. Осознание этого вызвало у юноши прилив благодарности к этому человеку.
Вспоминая детали довольно-таки познавательного диалога с Эзрой Катцем, он поймал себя на то, что хотел бы поговорить с ним снова. Правда, теперь это желание было вызвано не необходимостью, а настоящим интересом к столь необычному собеседнику. Воробей и сам не заметил, что мало-помалу уходит его настороженное отношение с преподавателю, которого он доселе по-своему избегал, повинуясь скорее инстинктам, чем доводам разума.
Парень велел себе подумать об этом на досуге, после чего решил наведаться к себе в комнату. До занятия оставалось чуть менее часа, и маячить всё это время в коридоре было довольно глупо. Тем более, что ученик, долгое время находящийся довольно близко от ещё недавно оцепленного коридора, мог привлечь ненужное внимание. В комнате обнаружился Толстой, который сразу же спикировал хозяину на голову в надежде заполучить немного лакомства.
Возня с любимцем незаметно и приятно отобрала остаток часа, и без четверти девять Воробьёв уже бодро шагал к месту встречи. На финишной прямой парень уже привычно начал приводить себя в порядок и к месту встречи вышел уже полностью подготовленным, если не считать извечного творческого беспорядка на темноволосой макушке.
В этот раз ему не удалось прийти первым - рядом с профессором уже стояла Айлин Сафи, практикантка по УМС. Увидев её, парень улыбнулся, девушка была ему симпатична, она удивительно ладила с магическими существами и была приятна в общении. Неподалёку маячил прислонившийся к стене Рене Крам, решивший на этот раз не шокировать общественность своим внешним видом.
- Добрый вечер, профессор Катц, мисс Сафи. - поздоровался Максим, склоняя голову в глубоком кивке, а затем посмотрел на выходца из Дурмстранга и кивнул ему, приветствуя.

Весь вечер прошел в ожидании предстоящего семинара, в рамках которого по словам того парня, Максима Воробьева, профессор Катц обещал помочь в осмотре места преступления.
Нельзя сказать, что Гвендолин места себе не находила от волнения - в сложившейся ситуации нельзя позволять смятению овладеть собой, потому что при таком раскладе есть вероятность упустить что-то важное. С того дня, когда произошел арест Мишеля, она не позволяла себе расслабляться. Мысли были полностью заняты той информацией, которую уже удалось получить. Они не отпускали даже рядом с Альбусом. Гвен замечала его раздражение оттого, что общение свелось к минимуму и проходило совсем иначе, чем раньше: Нотт больше молчала и глубоко уходила в раздумья. Девушка надеялась на его понимание. В конечном счете, у них впереди целая жизнь.
Она не присутствовала на семинаре, проводившемся днем ранее, а потому и о сегодняшнем узнала, можно сказать, по воле случая. Буквально за полчаса до отбоя к ней подошел этот странный парень и предупредил о предстоящем внеплановом занятии и о его полезности для общего дела, коим являлось вызволение Мишеля Ру. Естественно, юная Нотт не осталась в стороне.
Ее приятно удивляло количество небезразличных к судьбе Мишеля. Еще наблюдая за арестом египтянина, она решила для себя, что найдет доказательства его невиновности. И у нее на то были свои мотивы. Девушка была уверена в поддержке лишь одного волшебника - Скорпиуса Малфоя. Но в итоге все сложилось так, что содействие в проведении студенческого расследования по различным причинам принимали многие.
У Гвендолин не было желания раздумывать над тем, кто и почему помогает - главное для нее было добиться желаемого результата за как можно более короткий срок.
Она уже привыкла к присутствию рядом Сета. Ей было даже отчасти приятно, что пес был все время рядом.
"Наверное, я буду по нему скучать, когда Мишель вернется." - Гвендолин не имела права на сомнения в успешности того, что они делали. Иначе быть просто не могло.
Свернув в нужный коридор, она увидела уже собравшихся там людей. Девушка не торопилась, но шаг все равно был довольно быстрым, уверенным. Все, кто стоял возле картины, так или иначе были ей знакомы.
Гвендолин встала рядом с Максимом, потому что из учеников был пока только он и мрачный ученик по обмену из Дурмстранга. Не было особой разницы, где именно остановиться, но ведь именно Максим рассказал ей о занятии.
Сет сел у ее ног. Это было уже очень привычно.
- Здравствуйте, профессор Катц. - произнесла она, прикрыв глаза и кивнув в знак почтения, и даже некой благодарности за организацию мероприятия. Затем, перевела взгляд на практикантку УМС. Ее она знала очень плохо, но это не отменяло необходимости приветствия. - Мисс Сафи. - практически тот же жест, лишь отличие в интонации сказанного. - Мисс Раду. - легкий намек на улыбку. Айру она знала, поскольку та вела у них занятия по наложению чар после "побега" профессора. Именно с того времени, Гвен ее зауважала. До первого урока с ней отношение никак особо не обозначалось.

Джон завернул в коридор, ведущий к месту сбора на сегодняшнее занятие, уже не так поздно, как мчался на семинар вчера вечером. Сегодня он и не опаздывал, и вроде бы верно понял, что писать им не придется, и не взял с собой ничего кроме палочки. День был полной противоположностью вчерашнему, сегодня Джон бессовестно продрых завтрак, не сделал ничего полезного, и только проторчал полдня в гостиной с книгой, не имеющей с учебой ничего общего. Порой выходило, что от ничегонеделания он уставал больше, чем от активности. Поэтому к вечеру второго выходного дня к Джону вернулось его привычное хмурое настроение, что впрочем ничуть не мешало думать о том, что именно профессор Катц собирается сделать на указанном месте. И будут ли они участвовать, или это будет скорее просто демонстрацией, связанной с темой вчерашнего семинара. Хотя Доусэр был и не настолько сильно заинтересован в проведении занятия именно в том коридоре, где некоторое время назад произошло убийство, и был, наверное, дальше всех пришедших сегодня от возможности участвовать в каких-то спасательных экспедициях, мысль связать тему недавнего семинара с наверное все же какой-то практикой на примере реального события, произошедшего у них под носом, казалось ему интересным.
По пути один из портретов, видимо уснувший уже в полутемном коридоре к девяти-то часам,  злобно зашипел на него, что ему надоело, что все тут топают. Доусэр настолько погрузился в свои мысли пока шел, что не сразу понял, с какой стороны говорят. Он зажег свет на конце палочки и глянул на портрет, на котором кто-то с ворчанием забился под шляпу, а потом продолжил пути. «Кто же это тут топал…» - отстраненно подумал он. Наверное, чтобы перестать самому спать на ходу, ему надо было дойти уже до места. Джону начинало казаться, что уроки Эзры Катца уравнивают его настроение. Если он бывал взвинчен, то успокаивался, если как сейчас был скорее на автопилоте – приходил в себя. Может просто потому, что профессор служил примером одновременно и силы, что в нем чувствовалось, и полного спокойствия.
- Добрый вечер, - как и вчера поприветствовал Джон всех и сразу, окинув взглядом коридор и отдельно кивнув профессору Катцу. Впрочем кого-то из пришедших он сегодня уже и видел, а кого-то просто почти не знал.
Хотя одного точно было сложно не заметить… Сегодня где-то между попыткой вытащить себя на обед и уходом обратно в гостиную Джона буквально поймал Макс Воробьев, начал справляться о его делах, потом заметил что Доусэр не в духе и решил провести любимый эксперимент на состояние подопытного – прикольнуться и посмотреть, развеселит ли это Джона, или тот вскочит и бросится его ловить. Вышло что-то среднее – Доусэр в шутку попытался поймать, но все же Макс немного поднял ему настроение.
Как и многие подперев собой стену недалеко от Макса (на всякий случай подальше внезапной собаки, которая всегда была с Ру, а теперь ходила за старостой Слизерина), Доусэр стал вместе со всеми ждать, придет ли кто еще.

Отредактировано Jonathan Douser (2014-10-29 20:27:03)

Максим наблюдал за тем, как коридор постепенно заполняется теми, кто присутствовал на вчерашнем семинаре и выразил желание принять участие в сегодняшнем занятии и теми, кто промолчал, но всё же появился. Он не спешил подпирать стену, по примеру Крама, не принялся вслед за преподавателями рассматривать живую картину... парень стоял практически неподвижно, лишь его глаза скользили по лицам прибывающих людей. Воробей ждал. Того, а точнее, ту, кого не было среди них вчерашним вечером.
Заслышав тихие шаги, юноша поднял голову, хотя уже догадывался, что ошибся - её приближение бы сопровождало характерное постукивание когтей питомца, который до недавнего времени сопровождал Мишеля Ру.
- Добрый вечер, мисс Раду. - тихо поздоровался парень и снова погрузился в свои размышления. Вчера, буквально за полчаса до отбоя ему удалось встретиться с Гвендолин Нотт, девушкой, с которой последнее время всюду ходил Сет. Едва завидев девушку, Макс ускорил шаг, нагоняя её, чтобы не откладывать разговор до завтра. Он не знал привычек слизеринки, а потому рассчитывал попытаться перехватить её после завтрака в Большом зале... Однако несмотря на то, что у него оставалось не так много времени, чтобы вернуться в башню, парень не собирался упускать шанс поговорить прямо сейчас.
Окликнув Гвендолин, он замер в паре метров от неё, отчасти остановленный предупреждающим ворчанием Сета (который, хотя и знал Воробья, всё равно не давал ему спуску), отчасти - нежеланием оттолкнуть таким образом девушку, которая его почти не знала...
Разговор, в целом нейтральный, тем не менее оставил положительное впечатление - ведь Нотт ответила согласием на предложение посетить дополнительное занятие. А, значит, переговоры закончились в пользу русского мага.
Увидев слизеринку, парень кивнул ей, однако через мгновенье поймал себя на том, что улыбается Гвендолин, тепло и благодарно. Он был рад тому, что она пришла и не мог себя полностью сдерживать. В конце концов, эта девушка была той, кому египтянин доверил своего любимца, а значит, она была особенной.
Впрочем, вскоре ему-таки удалось взять себя в руки - в коридоре становилось людно, а значит, до начала занятия оставалось всего ничего. Пришла Эмма, немного непривычно одетая, будто задумчивая. Парень кивнул ей, когда их глаза встретились.
Появился Доусэр, как всегда немного насупленный, даже надутый, как резиновый ёжик из детской песенки. Губы Максима дрогнули, он тихонько хмыкнул, подавляя смешок - таким забавным вышло сравнение. Сегодня Джон пал жертвой Максима, который, снедаемый нетерпением, в середине дня покинул комнату и отправился прогуляться по Хогвартсу. Надо сказать, жертва в какой-то момент попыталась стать охотником, но безуспешно, чем изрядно повеселила юного волшебника...
- Привет. - весело ответил Воробьёв, хитро ухмыляясь приятелю, однако довольно быстро посерьёзнел, услышав голос профессора Катца.
Юноша слушал внимательно, его устраивали озвученные условия. Предстоящее действо, мягко говоря, вырывалось за рамки обычного учебного процесса, если можно было называть таковой практику уже пройденных семинаров по нетрадиционной магии. Однако, когда преподаватель после небольшой паузы заговорил снова, парень всё же осознал необходимость один вопрос:
- Прошу прощения, профессор. Мне, к сожалению, неизвестно, что такое модель Моратти и потому я боюсь, что это нарушит восприятие иллюзии. Не могли бы вы пояснить это для меня? - парень всерьёз воспринял высказанное предупреждение и понимал, что в данной ситуации нельзя сделать вид, что всё в порядке и работать по наитию. В особенности, если его незнание действительно могло сказаться на общих результатах.

Люди постепенно все пребывали и стоило отметить, что это занятие их собралось достаточно много. Болгар время от времени кивал головой в знак приветствия, да продолжал стоять прислонившись к стене и более никак себя не проявляя. Достаточно для того, дабы быть не особо заметным, что, надо признать, контрастировало с творившимся на недавнем занятии про Места Силы. На столько, что само по себе уже могло обратить удивленные взоры на мага. А могло и не обратить, тут уже все индивидуально для каждого.
Как бы там не было, но вскоре у стены Крам стоял уже не один. Недалеко встала девушка с Рейвенкло. Волшебник не был с ней особо знаком и видел раньше разве что на уроках, да может где в коридоре, когда каждый шел по своим делам и мог встретить на пути кого угодно и когда угодно. В любом случае, коль она решила тоже несколько отдалится от основного скопления народа, то это было ее право и Рене не намеревался его отнимать, ибо сам точно также нынче был в стороне от пусть и небольшой, но в его собственном восприятии толпы. А толпы он не любил...
Немного подумав маг сунул руку в карман мантии и через пару мгновений достал небольшой бумажный сверток, внутри которого было несколько бутербродов. Еще через мгновение он протянул их незнакомой девушке с Дома Орлов, то есть угостил ее. При всем этом не проронил ни слова, лишь чуть улыбнувшись, да взглядом стараясь дать понять, что отказа не примет. Коль уж решил вдруг сделать дар, то извольте его принять и никак иначе. Что с ним делать потом - это уже было решать ей.
В общем, вот так, за приветствиями и прочими мелкими делами, прошло еще несколько минут, может чуть больше, а может меньше, прежде чем урок был наконец начат и преподаватель подал голос. Стоило признать, урок предстоял действительно интересный, ибо далеко не каждый день в живую увидишь практику мага, который работает в нестандартной области чародейства. Была правда проблема, ибо до недавнего же урока Крам не бывал на семинарах у Катца, так что понятия не имел о чем он говорил в отношении медитации и какой-то модели. И, как оказалось, не у одного болгарина были трудности. И если сосредоточится на цвете юноша мог, некоторые методики медитации постигались при обучении обращению с посохом, то вот с упомянутой моделью он не был знаком от слова совсем.
Упоминать об этом Крам правда не стал, ограничившись лишь вопросительным взглядом на профессора после вопроса русского паренька, давая понять то, что вот мол, у меня такие же проблемы. Что же до от чего-то внезапного дополнения интерна чар, то ее слова заставили болгара невольно вскинуть вопросительно бровь, одну. И если бы это было физически возможно, то она, бровь, а не Варвара, приняла бы вид вопросительного знака. Да, Дурмстранговец воспринял ее фразу про ритуалы обращенной прежде всего к нему, но быстро смекнул, что это все же обращение ко всем, так что и все та же искомая бровь вернулась на круги своя. За всем тем, что творилось тут последнее время он уже подзабыл было о том, что им предстоит работать на месте убийства, которое приписывают одному египтянину. И уж коль по слухам это было чуть ли не жертвоприношение каким-то Богам, то да, пояснение всем возможно страждущим получить подтверждение, равно как и опровержение сиих слухов, было наверное весьма кстати. Что же до Рене, то ему было не особо важно то, было убийство ритуальным или нет. Для него было куда важнее то, будет ли убийца наказан, либо же и вовсе убит, либо так и уйдет от руки отнюдь не милосердного Правосудия.

Когда мисс Раду подала голос, парень автоматически повернул к ней голову.Он замер, слушая интерна чар -  слова, произносимые ею, одно за другим будто падали на незримую чашу весов, которая символизировала невиновность Мишеля в его сознании. У Максима никогда не возникало в этом сомнений, однако он знал о случившемся лишь по слухам, а потому не понимал ситуации в целом. Он поверил Айре сразу и безоговорочно и теперь лишь гадал, кому и зачем понадобилось убивать профессора и после этого имитировать свершение ритуала над трупом. Так в обычном мире преступники пытаются обставить свершённое как несчастный случай или самоубийство. Или же стараются направить полицию по ложному следу, заставляя стражей порядка подозревать невиновного...
"Этот человек... хотел подставить Ру" - простая и очевидная мысль вызвала горячую волну гнева. Глаза Воробьёва расширились, кровь ударила в лицо, ему вдруг стало очень жарко, настолько, что он на мгновенье перестал дышать. Парень напрягся всем телом, непроизвольно сжимая кулаки - убийство человека всегда было одним из тяжелейших преступлений. А попытка провести ритуал на несчастным была лишь отягощающим обстоятельством, лишь усугубляющим наказание для виновника.
"Но почему? Это ведь магический мир... специально обученные маги рано или поздно докопаются до истины и обман раскроется. Мисс Раду понадобилось всего несколько минут, чтобы понять это... а, значит, и аврорам это уже известно. Не понимаю..."
Юноша отвёл глаза в сторону, когда она закончила. Он напряженно думал, пытаясь таким образом отвлечься от своих переживаний. Здесь и сейчас они были бесполезны и отвлекали от занятия.... Максим ничего не мог с собой поделать. Сама мысль о том, что кто-то ради своих целей мог так поступить с его другом, вызывала  ярость. Это чувство, тёмное, тяжелое, было непривычно русскому волшебнику. Он понял, что сейчас больше думает не о теме внепланового урока, а о том, чтобы найти этого человека. Найти и...
Услышав голос Катца, доносившийся словно сквозь пелену, он сморгнул, поднимая голову. Медленно выдохнул. После чего посмотрел на мужчину, который принялся отвечать на заданный ранее вопрос по поводу модели Моратти. Следя за его манипуляциями с деревянным кубиком, извлечённым из кармана жилета, Максим непроизвольно попробовал прислушаться к еле слышно произносимым заклинаниям, а затем издал тихий восхищённый вздох, когда дерево скрылось за разноцветными переливающимися нитями.
Это зрелище столь увлекло его, что он едва не пропустил момент, когда Эзра заговорил вновь. Выслушав его объяснения, мальчик ещё раз внимательно посмотрел на модель, зависшую меж рук преподавателя. Теперь она казалась целиком сотканной из светящихся линий, пронизывающих пространство, до недавнего момента занятое материалом куба. Синие и красные линии складывались к некую упорядоченную структуру, создавая ощущение гармоничного двухцветного узора, то тут, то там украшенного фиолетовыми вкраплениями. Не отрывая взгляда от него, Максим тихо сказал:
- В данном случае для полноты восприятия необходимо его единство... - поняв, что его могли не услышать, он заговорил громче. - Я хотел бы уточнить, каким образом можно наверстать упущенное на предыдущих семинарах, чтобы в дальнейшем не возникало трудностей в освоении нового материала?

Отредактировано Vorobev Maksim (2014-11-14 12:41:23)

Жизнь коротка. Смерть бесконечна. И именно к последней стоит относиться порой даже с большим почтением, нежели к жизни. То, ради чего, собственно, и было проведено дополнительное занятие по Другой магии, было ярким примером кощунства и невежества по отношению к смерти.
В школе, на уроках по основам Темной магии Айлин, как и другим ученикам Амаунет, четко вбили в голову, что со смертью играть не стоит, насмехаться над нею - себе дороже. Поэтому, глядя на Айру и слушая ее уверенное заявление, интерн УМС ни на миг не подвергла его сомнению, хоть и не была подробно осведомленной о случившемся. Зато девушка и сама преисполнилась уверенности в том, что сей незадачливый игрок, кем бы он не оказался (Естественно, это не Ру!), жестоко пожалеет о содеянном, и даже не потому, что убийство - тягчайшее преступление, а за глупую и неуместную насмешку на смертью и самой Темной Магией, древней как мир и на столько же изученной.
О модели Моратти волшебница знала ничтожно мало, но быстро и четко уяснила, что требуется сделать. Некоторое время она всматривалась в преобразившийся куб перед профессором, затем прикрыла веки. Сине-красный образ остался перед ее взором. Но сколькими же оттенками красного и синего пестрели линии куба! Мягкие и плавные переливы от одного тона в другой завораживали. Однако внимание Сафи привлекли несколько линий, собравшихся в пучок почти в центре фигуры: яркий, насыщенный, сочный алый их цвет приковывал к себе взгляд. Сконцентрировавшись именно на этом цвете свежепролитой крови (странная ассоциация, не правда ли?), девушка могла думать только об истине, которой нужно было добиться присутствующим и, возможно, "заключить перемирие" со смертью, так низко оскорбленной в стенах этого замка, а то ведь, как знать, случай с бедным учителем и Мишелем мог оказаться далеко не последней трагедией.

Болгарский маг все также продолжал стоять у стены, внимательно наблюдая за происходящим, а оно было таким, как наверное и всегда. Реплики, вопросы, да и ответы, вкупе с действиями. Ключевым было то, что предусмотрительный учитель принес с собой некий куб, видимо и представлявший ту самую искомую модель. Что же, теперь, получив краткое описание, да просто видя наглядно то, что надо было представить, да на чем сосредоточится, юноше становилось намного легче. Но, понимая то, что наверняка сейчас вновь от кого-нибудь прозвучит вопрос, он не стал спешить с этим, дабы вдруг не выйти из требуемого состояния, будучи отвлеченным при входе в него.
Что же, как впоследствии оказалось не зря. Юноша с России вновь задал вопрос и судя по последовавшей реплике Малфоя таки одного человека сбил с нужного настроя. Рене в этом отношении был не столь критичен, но одновременно был и согласен с блондинстым змеем. Вопрос и правда был несколько не к теме урока, да и ответ на него был очевиден. Ведь что мешает пойти потом к учителю и попросить его помочь подтянуть твои знания, коль у тебя действительно есть к ним тяга, не так ли?..
Но, не смотря на все размышления, парень промолчал, ибо сосредоточился наконец на кубе. Вначале он просто смотрел на него, внимательно и с интересом, рассматривая все то обилее красных и синих нитей, во всем их разнообразии оттенков. И чем дольше он смотрел, тем чище становилось в сознании. Взгляд мага стал несколько пустым, можно даже сказать неживым. Дыхание, равно как и сердцебиение, замедлились. Так, что кожа немного побледнела и стала чуть прохладной. Но нет, ему отнюдь не было плохо. Просто, выполняя задание Катца, блгарин решил использовать те методики для входа в медитативное состояние, что изучали в Дурмстранге. Конечно, там она была нужна совершенно для иного, будучи больше в области работы с посохом, но коль в основе своей также требовала очистить разум и сосредоточится на чем-то конкретном, то от чего не попробовать бы?
Вот он и пробовал, продолжая смотреть на нити, переплетавшиеся словно языки пламени. И стоило этой ассоциации всплыть где-то в подсознании, как взор сосредоточился на одном из оттенков алого, больше всего напоминающий цвет огня. Все это завораживало волшебника на столько, что он наверное мог бы смотреть на это вечно, прям как на настоящий огонь.

Наверное, не будь в голове Крама сейчас столь пусто, то он бы удивился тому, что его не вывела речь мужчины из требуемого состояния. А могло быть и так, что все осталось каким было в его восприятии лишь потому, что все вышло и сделал задание ровно так, как того требовал профессор. Тут уж поди разбери, не каждый же день медитировать приходится...
Юноша прикрыл глаза аккурат перед тем, как проникновенный мужской голос, словно бы из далекой водной глубины, прямо со дна подводной океанической пещеры, попросил об этом. И через миг картина стала полна, ибо к алому пламени вновь добавились синие нити, а пламя же вновь превратилось во множество полос красного цвета. И наблюдая за всем этим маг успокаивался еще больше, на столько, что это наверное было похоже на сон, никак иначе, ибо такое умиротворение присуще скорее спящим, но никак не тем кто бодрствует.
Последние слова Катца прозвучали для болгарина так, как если бы с ним вдруг заговорила сама бездна, если бы у  пустоты мог быть голос. Парень открыл глаза и на миг ему показалось, что линии, так красиво переплетавшиеся пред глазами, расширились и именно так заполнили собой весь коридор. А может так оно и было, ведь при общности картины каждый все явно воспринимал бы картину немного иначе, пусть и очень похоже на то, что видели другие.
Рене же видел то, что перестал отбрасывать тень. На месте где она должна была быть имелись лишь тянувшиеся красные и синие полосы, время от времени менявшиеся местами в непредсказуемом порядке упорядоченного хаоса. Да, наверное так бы он и назвал это, коль стал бы думать, но не думал, лишь наблюдал.
Рука сама потянулась к стене и кончики пальцев едва заметно задели одну из полос. Миг, а потом та словно бы чуть задрожала, как если бы была струной. Ощущение при этом было ровно такое, как когда просто трогаешь самую обычную стену, именно это утверждало осязание. Хотя нутро же противилось, видя в этом повод для тревоги. Не опасности, но того, что лучше лишний раз не трогать. И посему рука опустилась вниз, столь же машинально, как до этого, словно бы живя сейчас своей жизнью, отдельно от разума.
Еще пара мгновений и маг сделал один шаг от стены, посмотрев на полосы на полу. И пока он двигался те тоже слегка двигались, едва заметно вибрируя волнами у самых краев, словно бы резонируя на одной волне с возмутителем их спокойствия. На лице вдруг появилась улыбка, а душе стало легко как никогда прежде. Это было нечто такое, что трудно передать словами, можно было лишь прочувствовать самому. Ощутить наполняющие тебя трепет, тепло и умиротворение, отчетливо слыша то, как бьется в твоей груди сердце.
Тело болгарина покачнулось и казалось еще немного и все, не миновать падения тела, но нет, он не упал, а вновь прислонился к стене. И на миг глаза вроде бы уловили то, что полосы вдруг прошли прямо по нему. А может это все и показалось, этого юноша не знал, да и не думал об этом...

  [dice=15488-1:20:0:На внимание]

Надо сказать, Максим оказался практически единственным, у кого возникли дополнительные вопросы к профессору. Это было неудивительно - аудитория семинаров по нетрадиционной магии отличалась постоянством, а потому им по большей части было известно всё то, что было ново выходцу из русской школы. Это создавало некоторые трудности в восприятии текущего материала, заставляя молодого человека раз за разом уточнять те или иные моменты, которые были ему непонятны. Впрочем, это не расстраивало и не смущало Воробья, ведь Эзра Катц никогда не был одним из тех преподавателей, которые идут строго по плану, нигде не задерживаясь на повторение и закрепление, увеличивая тем самым отставание некоторых студентов от основной группы. А потому он спокойно озвучивал свои вопросы, не боясь, что его излишняя активность вызовет раздражение мужчины.
Впрочем он всё-таки умудрился навлечь на себя гнев Малфоя, которому голос Максима, похоже, мешал сосредоточиться на модели Моратти. Слизеринец призвал его отложить свои вопросы на потом, причём сделал это, практически не скрывая своего раздражения и недовольства. Молодой человек посмотрел на Скорпиуса и молча поднял руку ладонью к нему, сопровождая это действие короткой примиряющей улыбкой - его реакция была вполне понятна и логична, хотя и выражена в несколько агрессивной форме. Воробьёв понял, что несколько увлёкся и подзабыл об основной цели занятия и тем самым неосознанно отвлекал остальных.
А потому он не стал спорить и просто кивнул, услышав ответ Катца. После чего закрыл глаза, вызывая перед внутренним взором образ только что увиденного куба. Его память имела свойство запоминать всё в виде отдельных кадров, отличающихся почти фотографической точностью. Понадобилось некоторое мысленное усилие для того, чтобы отвлечься от всех лишних деталей и целиком и полностью сосредоточиться на переплетении разноцветных тяжей.
Голос профессора, спокойный и тихий, странным образом успокаивал и упорядочивал деятельную натуру Максима, слово за слово приближая его к тому самому медитативному состоянию, что было столь важно для восприятия массовой иллюзии. Должно быть, тоже самое чувствовали и остальные участники семинара. И именно поэтому им, как и Малфою, мешал голос русского волшебника, не обладающего сходным с преподавателем умением поставить свою речь так, чтобы она плавно вплеталась в повисшую в коридоре тишину, не нарушая её своеобразной гармонии.
Спустя минуту Максим открыл глаза, повинуясь указанию учителя и едва сдержал восхищённый вздох. Окружающее пространство, казалось бы, было наполнено теми же нитями, что всего пару минут назад составляли пространство куба в руках мужчины. Упорядоченные линии изменённого пространства мягко подрагивали, кое-где переплетались, создавая причудливый рельеф там, где некогда находились живые портреты.
"Нет, не так... они по-прежнему там. Это просто мы сейчас видим реальность будто с изнанки" - мелькнуло в голове у парня, пока он тщетно пытался уловить невероятный переход из красного в синий, лишенный привычного слияния в фиолетовый.
Оглядевшись, парень успел заметить прислонившегося к стене Крама, по чьему силуэту линии прошли так, как если бы болгарин стоял в темной комнате напротив окна, занавешенного приоткрытыми жалюзи. Похоже заклинание не затрагивало самих студентов, что было в принципе, понятно - объектом изучения был коридор, а не живые объекты. А потом фигуры людей несколько вырывались из общей картины мира, ставшего вдруг воплощённым в реальность сном художника-сюрреалиста.
Между делом, Максим заметил, что сине-красные линии имеют различную плотность и направленность. Некоторые из них были будто собраны в пучки - настолько близко они были расположены друг от друга. Другие же растянулись на достаточно далёком расстоянии друг от друга.
[dice=23232-1:20:0:Внимание]

Окружающий мир и населяющие его живые существа, вне зависимости от того, насколько они разумны или нет, способны применять магию или лишены этой возможности, находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. Обмен энергией и веществом зачастую происходит неконтролируемо и практически незаметно для его участников. Он может носить глобальный характер, как круговорот воды в природе, известный каждому ребёнку чуть ли не с первого класса. А может принимать микроскопические размеры, сравнимые с размерами живой клетки. А то и того меньше, если уж совсем углубляться в рассмотрении этого вопроса.
Эти логические умозаключения создавали своеобразный фон в голове юноши, поглощенного изучением упорядоченного узора "изнанки" ставшего привычным за прошедшие недели обучения коридора Хогвартса.  Максим во все глаза рассматривал окружавшее его пространство, будто стараясь запечатлеть его в своей памяти навсегда. Он был настолько увлечён происходящим, что практически не моргал и временами забывал дышать. Дай Воробью волю, и он бы отправился в путешествие по всей школе, заново открывая для себя уже, казалось бы, облазанный сверху донизу замок.
Голос профессора Катца вовремя вернул начавшего несколько терять концентрацию русского волшебника к действительности. Парень сморгнул и заставил себя сосредоточиться, выкидывая из головы лишние мысли. Соблазн исследовать школу с помощью этого особого "зрения" был велик, но не стоило забывать о основной цели на данный момент. В конце концов, ничто не мешало позже обсудить это с преподавателем нетрадиционной магии или обратиться за помощью к профессору Мори.
Стоило первому предложить перейти к месту, где и был обнаружено тело убитого, как Воробьёв немедля последовал за мужчиной, который будто нёс за собой незримый шлейф массовой иллюзии, позволявшей всем участникам семинара видеть мир, ставший на некоторое время гигантской копией модели Моратти.
Одним из первых войдя в соседний коридор, Максим нетерпеливо окинул его цепким взглядом голубых глаз. Парень продолжал некоторое время идти вперёд, в другой конец помещения, где уже остановился учитель, однако вскоре замедлил шаг, а затем и вовсе остановился.
Замерев посреди коридора, Воробей принялся оглядываться, непроизвольно хмурясь. Его глаза скользили по полу, стенам, недовольно шевелящимся силуэтам живых портретов, потолку и... не находили ничего такого, что могло бы существенно отличаться от того, что он уже увидел в предыдущем помещении.
Надо сказать, парень несколько растерялся. Почти неосознанно он ожидал увидеть явные отличие - изменение  цвета тяжей на месте обнаружения трупа, нарушение их порядке, переплетение или хитроумные узлы. Чего уж там - он был готов увидеть там целый разрыв или даже некую воронку!
Однако коридор встретил его всё теми же упорядоченными переливающимися магическими нитями, плавно меняющими свой цвет от красного к синему и нежно подрагивающими словно струны огромного инструмента под пальцами музыканта в тот момент, когда кто-то из присутствующих делал очередной шаг.
Максим непроизвольно задумался, почему же он не увидел ничего необычного на месте преступления. Если вспомнить слова мисс Раду, здесь не было никакого ритуала - ни тёмного, ни светлого, а значит он и не мог оставить никаких следов. С другой стороны, смерть преподавателя могла произойти в совершенно другом месте, а сюда тело могло быть просто принесено злоумышленником. И, в конце концов, профессор Катц ни слова не сказал о том, что могут быть какие-то различия. То есть, юный волшебник скорее хотел их увидеть, чем нет.
Воробьёв переступил с ноги на ногу, желая задать очередной вопрос преподавателю. Он понимал, что подать голос сейчас означает как минимум вызвать ещё одну волну недовольства. Да и учитель пока не предложил высказать свои впечатления от увиденного. А потому он до поры до времени молчал.

Гвендолин не была ранее на занятиях по другой магии и теперь понимала, что упускала много такого, что стоило знать. Например, что такое модель Моррати она представляла очень смутно. И в данный момент ее волновало, что этот недостаток информации может отрицательно сказаться на результате самого осмотра. Правда, задать вопрос она не успела. Ее опередил тот самый Воробьев Максим, который позвал ее на семинар, и создавать эхо ей не захотелось вовсе. Девушка просто перевела взгляд обратно на профессора Катца, явно ожидая ответа и совершенно не скрывая заинтересованности в его получении, как и того, что не слишком хорошо представляет, о чем речь. Ответ и наглядная демонстрация показались девушке вполне достаточной на данный момент информацией. Ее вполне хватило, чтобы следовать дальнейшим инструкциям.
Нотт закрыла глаза и представила то, что требовалось, замечая про себя, что голос профессора ничуть не мешает концентрироваться, а напротив будто действует гипнотически.
Внимательно осмотрев окружающее пространство коридора, Гвендолин запомнила, как выглядят линии, проходящие по стенам, полу, потолку...
Потом, когда все они перешли в соседний коридор следом за профессором, сосредоточенно осматриваясь, она заметила нечто, показавшееся странным и неправильным. Такого точно не было там, откуда они пришли. Там линии были ровными и переливались от синего к красному. А здесь между ними, начиная от того места, где стояли ученики, пространство было будто изрезано странной рябью. Приблизительно за полметра до ног Катца, пространство было более плотным.
От созерцания этого странного явления, ее отвлекло рычание Сета. Пес прижимал уши к голове, скалился и смотрел куда-то за спину профессора. Это еще больше насторожило девушку, и она тоже, машинально, перевела взгляд туда.

Вопрос Воробья про модель Маррати был к месту, Джон понятия не имел, о чем речь, и попытка выкопать что-то из памяти успеха не принесла. Судя по вопросительным взглядам еще некоторых – не он один был не в курсе, но ничего сложного в пояснении не оказалось. Дополнительные вопросы Макса его не сбивали, он еще не успел настолько сосредоточиться, и даже больше сбила реплика Малфоя, у которого видать тоже был не самый спокойный день. Поморщившись, Джон попытался отвлечься от них и, как и советовал профессор, закрыл глаза. Так искомый образ представлялся куда нагляднее, все-таки ограничение некоторых органов чувств помогало сосредоточиться. Поначалу видение было нечетким, но спустя минуту, а скорее даже и больше, он открыл глаза, сочтя, что представил все уже достаточно устойчиво и четко.
Все преобразилась. Это было очень  похоже на виртуальный мир, этакий глюк системы, Джон не разбирался в создании компьютерных игр достаточно, чтобы знать подробности, но они словно попали в мир виртуальной реальности, и неожиданно слетел фон, окружающий пейзаж, оставив только каркас и их – персонажей. Пространство было словно соткано из нитей, но когда он оторвался от стены и на пробу сделал шаг (все же непривычно было двигаться в такой обстановке), тут же ощутил, что пол и стены коридора такие же твердые и неподвижные, как обычно, хотя казалось, что они текут. «Забавно», - подумал парень, глядя, как линии переходят друг в друга, и улыбнулся. Вслед за всеми направившись в другой коридор, Джон поначалу смотрел вокруг больше, чем перед собой, но потом вспомнил, что само убийство учителя произошло именно здесь, и наверное сейчас что-то в окружающем изменится, не зря же создана иллюзия. «Визуальное представление магии», - сами собой вспомнились ему слова Катца, пока глаза неосознанно искали вокруг что-то, что могло остаться следом произошедшего события. Джон был поглощен иллюзией и думать о постороннем просто не было желания, и все же пока он не видел ничего странного, разве что показалось, что впереди между красными и синими мелькнул среди полос зеленый цвет… но и это было быстро и незначительно, и наверное вполне могло оказаться чьей-то мыслью не по теме.
Услышав рычание собаки, а следом голоса, не принадлежащие профессору, парень перевел взгляд на говорящих. В тот момент, когда Малфой произносил чару-успокоительное… Вряд ли практикантку чар могла так взволновать иллюзия, хотя конечно психика порой давала странные эффекты на необычную обстановку, но что-то подсказывало, что чтобы напугать Айру Раду надо нечто посерьезнее, чем реальность из разноцветных полосок. Впрочем, сейчас она наверняка успокоится. Джон сам огляделся, заметив, как она взволнованно смотрит по сторонам. Может быть, иллюзия меняется, а заметила пока только она? Может быть, это и есть то, что они в итоге должны увидеть?