Ответ мисс раду был логичным завершением темы о Темной магии. Идея о склепах показалась Тарану интуитивно понятной, как и многое на уроке, как и многое на уроке. Например, замечание Рене о сложных местах силы имеющих смешанную природу. К чему-то подобному приходил мысленно перед своим ответом Таран. Услышав от Катца, что места силы, как усыпальницы фараонов, могут быть искусственными он выдвинул гипотезу о том, что могут существовать места Искусственного Вихря, но вот по поводу смешанной природы он не высказался. Мысль не дооформилась. Обидно.
А вот Катц Александра приятно удивил. Особенно удивительным был факт про душевнобольных людей. Это было интересно и любопытно. Удивительным был он скорее от того, что парень попросту не задумывался никогда раньше об этом. И вообще не ожидал, что душевнобольные окажутся темой одного из семинаров. Жаль только ответ  Таранова был не до конца понят. Но профессора гриффиндорец перебивать не собирался и решил пока он говорит кратко записать основные поднятые темы на уроке.
Но Александр остановился, когда прозвучало задание отыскать в своей памяти свои личные места силы.  Это ввело парня в краткий ступор, и он сделал жирную точку в тетради, не дописав слово. Словно думать и анализировать он начал, не отрывая пера от бумаги, в тот же момент когда первые слова о задании слетели с уст преподавателя. И это его смутило.
- …Вы можете просто подумать о нем, можете рассказать, можете записать...
-Ну хоть рассказывать не обязательно. Да в прочем кто сможет заставить то?-Таран отложил перо, откинулся на спинку стула, руки положил на ноги чуть ниже тазобедренного сустава, закрыл глаза и задумался.-  Что самое логичное? Дом?
- Дом, а точнее свой дом...
-Ага. Только вот он у меня не один получается. Так сколько мне лет? Восемнадцать. Жизнь до двух с половиной-трех лет я помню смутно и обрывочно. Да то врем, до шести лет, в нашем старом доме  мне было хорошо, спокойно и жизнерадостно, наверное. Прошедшие года как-то отодвинули это все. Уход из волшебного мира. Магловская квартира. Вечно напряженный отец, часто плачущая мать. Почти постоянная острая нужда в деньгах и обшарпанная квартира c только-только начатым ремонтом. Тягучее ощущение. Бррр. Мама… Как она там? Нет, магловская квартира определенно не мое Место Силы. Скорее место слабости. Возврат в старый дом, но всего на пару лет. Пара лет относительно спокойной осознанной жизни хватит для того чтобы создать Место Силы? А пес его знает. И других кандидатов в свои Места Силы что-то я не припомню. Это что же получается – у меня Места Силы… Нет?- После того как Таран пришел к этой мысли он сильнее нахмурился. Этим он пытался скрыть довольно удивленное внутреннее состояние.
Заговорил Максим. К нему Александр решил прислушаться, но глаз не открыл и продолжал параллельно размышлять о возможных Местах Силы. А кандидатов все не находилось. Поэтому где-то на середине речи соотечественника гриффиндорец решил все же отодвинуть размышления на время. Тем более что Максим ставил интересные вопросы, на которые действительно хотелось услышать ответ. А второй вопрос так и вовсе был связан с ощущениями Тарана в центре Москвы.
Таран открыл глаза, чтобы посмотреть на преподавателя.
-Профессор Катц, пока вы не начали отвечать на вопросы Максима. Я хочу заметить, что вы не совсем верно меня поняли. Когда я приводил в пример Центр Москвы я имел ввиду не только смерти, кровь и эмоции. Я имел в виду и события.  Не магическая Россия почти всегда считалась державой влияющей на весь не магический мир. И приводя в пример Москву я хотел также обратить внимания, что это одно из тех мест где будто бы сам Мир решал какой дорогой ему пойти. И по поводу личных мест силы. Здесь было упомянуто много чего имеющего отношение к смертям чему-то темному разрушительному. По логике вещей место где рождается человек тоже должно быть местом силы.

Вновь заговорил Александр. Макс повернул к нему голову, не без интереса прислушиваясь к его словам - Таран был одним из тех людей, кто, по мнению юноши, не открывал рта, не обдумав прежде свои слова. Молодые люди, в силу возраста и различия темпераментов, не были близкими друзьями, однако поддерживали приятельские отношения, основанные на взаимной симпатии и уважении. Воробей всегда ценил в старшем товарище его спокойствие и основательность, а также серьёзность суждений. Ему всегда казалось, что этот парень, столь хорошо вписавшийся в ряды гриффиндорцев, мог бы стать отличным лидером, суровым, но справедливым. Однако он, похоже, не стремился к этому... по крайней мере, пока.
Его точка зрения понравилась молодому человеку. Красная площадь действительно несла в себе следы множества событий - войн, восстаний и массовых демонстраций. Однако были в её истории и не столь тёмные события, связанные с национальными праздниками, культурными мероприятиями и знаменательными датами. Чего стоит один Парад Победы, уже не раз проводящийся на ней. Это место было символом России и было известно по всему миру.
Желание земляка поправить профессора в его суждениях было понятно Воробью - было видно, что возникло некое недопонимание между ним и преподавателем. В конце концов, даже Эзра Катц не мог знать всё обо всём. Впрочем, они были правы оба, просто использовали разные слова. Красной площади действительно было сложно присвоить какой-то конкретный вид места концентрации энергии - она в равной степени могла нести в себе все перечисленные признаки.
Вариант же места рождения, как личного места Силы, заставил Максима глубоко задуматься. Хотя он, так же, как и учитель, придерживался мнения, что магия изначальна присуща всему, что их окружает, он не был уверен, что место, где появляется на свет тот или иной волшебник, возможно считать местом Силы. По крайней мере, нельзя назвать его таковым в случае родов в той же магической больнице...
Вспомнив, где ему выпало издать первый свой крик, парень криво улыбнулся. Роддом Томска сложно было назвать место, где живёт волшебство... скорее, уж наоборот.
"Быть может только в некоторых конкретных случаях... " - неуверенно подумал он, вспомнив о существовании целых магических династий. Правда, ему трудно было судить, насколько подходят фамильные поместья на роль личного места Силы. Да и практикуют ли роды на дому в 21-м веке-то?
Меж тем Катц снова взял нить беседы в свои руки и заговорил с Александром, подтверждая своими словами размышления Воробья и уточняя критерии, которыми руководствовался его соотечественник при выборе своего примера.
Встретившись глазами с мужчиной, он отвлёкся от связанных с высказываниями Тарана размышлений и принялся слушать Катца. Его объяснения собрали воедино и подкрепили мысли юноши, формируя его представление о взаимодействии места и человека, рождающем своеобразный обмен и перераспределение магической энергии. Последующие слова преподавателя вызвали новые вопросы, однако высказать их Макс не успел, услышав о необходимости проведения небольшой практики.
Извлекая волшебную палочку из складок одежды, парень ненадолго задумался, какое заклинание он может применить. Практически сразу пришла идея о вызове магического огня, но, поразмыслив, он решил использовать кое-что другое. Не медля больше, парень достал чистый лист для записей и щедрой рукой вылил на его немного чернил. Подняв пергамент с быстро расплывающейся кляксой так, чтобы остальные могли хорошо его видеть, Макс выждал несколько секунд, а затем указал на него волшебной палочкой и произнёс:
- Erasum! - устраняя с его поверхности тёмные следы капель.

Едва слышно вздохнув, Джи чуть сползла вниз по стулу, не отрывая взгляда от преподавателя. Сегодняшняя тема была неожиданно сложной для её восприятия. А может, просто денёк выдался выматывающим (шутка ли - тут тебе и квиддичный матч (болеть за друзей - тоже спорт!), и дуэльный факультатив, и вообще!). А вероятнее всего, и то и другое сразу. Этим и объяснялась эта нетипичная для рыжей молчаливость. Конечно, она не вырубалась прямо тут на столе, но и после своего небольшого вопроса просто слушала остальных. Даже на ответ профессора Катца она только кивнула. Она вовсе не относилась к магии, как к ресурсу, как посчитал, как ей показалось, преподаватель, но вдаваться в дискуссию ей не хотелось. А вот Крам, словно они по какой-то дурацкой договорённости поменялись ролями, буквально не затыкался ни на секунду. Джи его едва слушала, практически всё внимание было устремлено на Катца в надежде на то, что профессор выудит из слов болгарина самое нужное и важное, и, желательно, сделает это чуть более понятным. Не то чтобы это был самый верный способ восприятия информации... Ну работало же!
Судя по всему, Крам не раз упоминал тёмную магию, достаточно часто, чтобы профессор даже сделал ему замечание. Как к этому отнеслась сама Джи? Да по сути...никак. Сейчас она могла с полным правом признать, что по поводу тёмной и светлой магии у неё абсолютно нет мнения. Идея, которую когда-то подсказал ей профессор Лоис, уже не казалась чем-то абсолютно верным и вообще идеалом истины. Но и общепринятую в Хогвартсе (и в магической Британии в целом, как выяснила гриффиндорка) точку зрения воспринимать на веру девушка уже не могла. Вот так и зависла между двух неопределённостей, и направить уже, кажется, некому... Рыжая резко мотнула головой, выпрямляясь на стуле. Нашла о чём думать! Сосредоточься, Джи, сосредоточься. И так ни черта не понимаешь, так хоть от хода семинара не отставай.
Вернулась из облаков Джинджер крайне вовремя: профессор Катц попросил подумать о каком-то своём, личном месте силы. Что ж, раз попросили, надо подумать. Идею о доме, высказанную всё тем же Крамом, Джи отмела сразу: разумеется, она не могла колдовать дома, в мире магглов, Надзор никто не отменял, да и даже дома ей никто бы не дал. Гостиная Гриффиндора, второй дом? Пожалуй, было бы так...если бы не одно событие, месяц назад. День, когда Джи поняла, что даже там не может быть в безопасности. Конечно, в итоге всё обошлось, но сама идея того, что в обиталище львов безнаказанно и с лёгкостью проникла какая-то чувырла (которая так и продолжала там жить, на радость рыжему Егора и явно не на неё рыжей Джи), просто...нервировала, скажем так. Фаулер продолжила перебирать варианты. На свежем воздухе ещё хорошо колдуется, подумалось ей. И на высоте теперь...ну, просто хорошо. Она внутренне усмехнулась. Прям хоть на башню лезь проверять, или на метле попробовать... Со стихии воздуха мысли как-то сами перескочили на другую. Сложно было забыть о стихии, которая, словно жидкий огонь, когда-то, пусть на мгновение, текла по твоим жилам. Вот только у огня ей пока не случалось как-то по-серьёзному колдовать. Ну не принимать же в расчёт камин? Или принимать... Tогда опять гостиная Гриффиндора? Девушка чуть вздохнула и решила приостановиться на этом. Итак, огонь и открытое пространство, на высоте. Стихия огня и стихия воздуха. Немного странно и совсем не походило на места силы, высказанные остальными. Tак что Джи придержала это при себе.
От практики к практике, теперь преподаватель предложил всем использовать какие-то чары, по очереди. Пока соученики этим и занимались, Джи, выложив палочку из чехла на стол, лихорадочно соображала, что же использовать ей. Первый пришедший ей в голову Лакарниум Инфламаре был сразу отметён подальше: безопасных поверхностей для него не наблюдалось, в руках бы она его не удержала, а поджигать парту прямо сейчас было бы...дурным тоном, по крайней мере. Очищение...водичка... Ещё немного подумав, Джи решила, что слишком много заморачивается, и остановилась на левитации. Бытовое? Бытовое. Зрелищное? Вполне. Плюс это было первым заклинанием, выученном на первом курсе, так что могло нести и какой-нибудь...подтекст, что ли? Ну, или нет. В порыве вдохновения, вызванном потоком ассоциаций, Джи  отыскала взглядом ближайшее перо, даже не озаботившись взглянуть, кто являлся его хозяином, направила на него палочку (Рассечь воздух и взмахнуть!) и скомандовала:
- Wingardium Leviosa!

Отредактировано Ginger V. Fowler (2014-11-28 12:19:21)

То, что профессор знал не просто мельком, а довольно подробно упомянутое Доусэром в качестве примера места силы явление, не то чтобы удивило (удивительного было мало, место было разрекламировано на весь мир как аномальная зона), но слышать это было приятно. Хоть и не попав в точку, пример заставил расширить тему урока, и Джон с интересом наблюдал, как профессор мановением руки воспроизводит наглядные обозначения для новой классификации. Все-таки умение творить магию без палочки завораживало… Он чуть улыбнулся уголками губ, когда над столом возник маленький вихрь.
Большую часть занятия Джон все-таки просто сосредоточенно слушал. Темы семинаров были необычными, слово «нетрадиционный» подходило им очень точно, да и сказывалось то, что он пропустил почти полгода занятий и пришел на них лишь недавно. Следя за мыслями выступающих, Джон то переводил взгляд от одного к другому, то задумчиво смотрел перед собой. Он пока даже не был уверен, хочет ли что-то записывать – вид зависших над преподавательским столом трехмерных иллюстраций подсказывал, что уж это-то он точно запомнит надолго. Второй пришедший ему ранее в голову пример явно относился к Местам Веры. Он навострил уши, когда речь зашла про больницы, уж очень заинтересовало то, насколько правдоподобен вариант про безумцев. «Безумный маг – человек Вихря», - мысленно повторил про себя Джон. Кто-то упоминал близкие и знакомые по жизни примеры, кто-то уточнял и спрашивал. Крама упорно тянуло к темной магии и вообще примерам из области чего-то темного и недоброго, причем говорил он об этом много и подробно, и в конце концов даже всегда серьезная и немного холодная мисс Раду высказала все что об этом думает.
Вопрос о личном месте силы оказался неожиданно сложным. Точнее даже, Катц произнес это как дорогое им место, но все равно Джон задумался и на время ушел в себя. Что было его местом силы? Он точно знал лишь одно – что являлось местом вихря. Местом взрыва чашек и дергания штор в его доме. У него все было в куда большей степени связано с людьми, чем с территориями. Но передвижной Объект силы, рядом с которым он чувствовал себя увереннее, спокойнее и устойчивее, и Объект вихря, выводящий из себя одним своим видом – это явно вне темы разговора. Попытавшись сосредоточиться, Доусэр перебирал все места, где успел побывать за свою жизнь, благо их было не так много. Школа. Скорее всего. Впрочем, как раз в это время Воробей привел свой пример и Джон подумал, что мыслит слишком абстрактно. Была, пожалуй, парочка мест, памятных ему, о чем как раз говорили и Макс, и сам профессор Катц. Был их с Джиной уголок в библиотеке Салема, куда они с детства забивались, в самый конец дальнего зала, и где впервые отыскали по справочникам фамилию Фиджеральд, обнаружив свое очень дальнее родство. Были места для прогулок возле школы, которые опять же с детства облюбовали, чтобы сидеть под весенним солнцем. Да и даже в его доме было такое место – чердак, куда до сих пор забираются с братом, то затаскивая туда «Монополию», то чтобы поговорить подальше от ушей родителей, косо поглядывающих на возвращающегося из волшебной школы старшего сына. Озвучивать было уже поздновато, слишком долго думал, но Джон больше склонялся скорее к последнему варианту, который и пригодится после практики. Словно дом, несмотря на все невеселые воспоминания, был все же роднее и ближе. Наверное, это и правда так… Только почему-то даже от приятных воспоминаний о доме все же не тянуло улыбаться.
Просьбу сотворить какую-то чару все начали выполнять незамедлительно. Макс тут же стал воодушевленно пачкать и чистить пергамент, Крам, перед этим еще высказавшись, набрал из воздуха воды («Как метафорично»), Джинджер подняла в воздух чужое перо (Доусэр снова усмехнулся, это в ее духе), русский парень, с которым он лично знаком не был, хоть и знал его имя - Александр, сделал салют из искр. Джон глянул, как Рене расслабленно опустил голову на руки, поставив результат своей чары перед собой. В голове мелькнула странная мысль, впрочем – Доусэр частенько сначала делал, а потом думал.
- Emorbilas, - произнес он сходу, направив палочку точно на стакан перед Крамом, и вода в нем мгновенно обратилась в лед, капля ее, осевшая на крае снаружи, стала твердой и мутно-белой, а сам стакан слегка покрылся инеем.
«Ну… вроде достаточно заметно», - подумал Доусэр, глядя на результат и прикидывая, насколько вписался в задачу сделать что-то зрелищное. Впрочем, не исключено, что куда зрелищнее будет реакция хозяина бокала, но с другой стороны – это была всего лишь чара, ну не удержался он. При мысли о том, что еще можно было сотворить, в голову шли какие-то уж больно сложные варианты, а просили быть попроще.

Скорпиус, испытывающий недовольство от того, что Мишеля не было в школе, и опасение за его дальнейшую судьбу, не мог всецело сконцентрироваться на занятии, и потому становился всё более нервным и взвинченным. Места Веры, Места Вихря, Места чего-то ещё — их было, пожалуй, слишком много и Скорпиус не понимал, к чему эта, показавшаяся ему удивительно долгой, лекция идёт. Он начинал теряться, не улавливая, являются ли эти места, в том числе, и Местами Силы или же это отдельные, не относящиеся к теме семинара явления. Если нет, то почему так? В чём их принципиальное различие?
Профессор что-то говорил, объясняя ошибки, подчёркивая правильные ответы. Скорпиус не сомневался, что был прав, и всё же улыбнулся, когда оказался правым в числе немногих. Если бы не Мишель, Малфой, пожалуй, прогадал бы с ответом. По крайней мере, сейчас ему так казалось, и это чувство было неприятным. Ещё более неприятным было то, что Скорпиус также не являлся экспертом в вопросах пирамид и, на самом деле, ничего к сказанному добавить не мог.
Он откровенно тонул в данной теме, догадываясь о правильности или неправильности того или иного варианта чисто интуитивно, не находя в себе каких-то объяснений и, понимая, что, если к концу семинара так и не сможет чётко отделять одно Место от другого, то ему придётся поинтересоваться у Эзры лично. Сам этот факт нисколько не смущал юношу — ему нравилось разговаривать с профессором даже тогда, когда, казалось бы, он приходил к выводу, что их точки зрения слишком отличаются и ни к чему, кроме конфликта, их обоюдное общение прийти не может.
Бывало, что Скорпиус злился и высказывал своё не всегда лестное мнение вслух, однако, всё равно приходил на следующий семинар, снова слушал, ловя себя на том, что этот предмет — спорный, порой иррациональный, с точки зрения традиционной магии, и, в конце концов, даже раздражающий — ему нравился. Малфой не всё понимал, не всегда мог повторить, знал, что одно присутствие на этих семинарах не научит его тому, чего он так жаждал — беспалочковой магии, — однако, ему по-прежнему хотелось посещать этот предмет.
Скорпиус с удовольствием уточнял некоторые аспекты, которые не хотелось поднимать на всю аудиторию — интересовался магией у магглов, одарённостью чистокровных, тёмной магией, с точки зрения, иной магии. У него всегда было много вопросов, но он никогда не ставил себе целью встретить профессора только для того, чтобы тот заново, в индивидуальном порядке повторил единожды прослушанную лекцию.
Скорпиус вновь попытался сосредоточиться на семинаре. Он не совсем понял, о чём говорит мисс Сафи, но подозревал, что дело в том, что он изначально не очень понимает поднятую тему. Слова Фаулер показались ему на удивление логичными. Настолько, что юношу едва не замутило — неужели он совсем отупел от злости и раздражения, что думает также, как эта рыжая девчонка?! Впрочем, это ощущение быстро ушло, и Скорпиус улыбнулся, вслушиваясь в слова мисс Раду — понятные и в чём-то даже порывистые. Ему приятно было наблюдать за интерном в моменты, когда она говорила о ритуалах и чарах в общем. Именно тогда она особенно напоминала Скорпиусу себя самого. К Рене же — волшебнику, на которого девушка реагировала, — юноша остался подчеркнуто равнодушен. Он злил своим многословием и разговорами о «тёмном», и не было никакого варианта как-то реализовать эту злобу в рамках развития семинара.
Вновь заговорил профессор и, в этот раз, юноша испытал смутное удовлетворение. Ему понравилось, что разговоры о тёмной магии по-прежнему давились на корню. Как ни странно, будучи своеобразным последователем «тёмной» школы (а, может быть, именно из-за этого), Скорпиус не любил, когда кто-либо обсуждал её бестолково, просто, чтобы пообсуждать. И в этом был абсолютно солидарен, как с мисс Раду, так и с профессором Катцем.
Слова профессора, более-менее, прояснили для Малфоя некоторые вопросы, и беспросветная тьма непонятной ему темы уже не казалась такой уж нерушимой. Скорпиус задумался над дорогим ему местом и пометил на пергаменте два: Выручай-комната и музыкальный класс. Как ни странно, собственным дом не был для Скорпиуса полностью комфортным и безопасным. Куда уютней он чувствовал себя в школе.
Задумавшись об этом, Скорпиус пропустил относительно небольшой диалог и встрепенулся только на словах о практике. Вслушиваясь в произнесённые заклинания, юноша достал свою волшебную палочку и в очередной паузе чётким голосом произнёс:
— Сonterum, — сделал необходимый взмах и направил палочку на пергамент, сегодня заполненные пометками.

Под действием его заклинания лист пергамента свернулся в неровный плотный комок, который оставалось только зашвырнуть в сторону горящего камина. В аудитории с партами, расположенными полукругом, никакого камина не было, поэтому пергаментный комок, чуть раскачиваясь от воздействия заклинания, по-прежнему лежал на столе, а взгляд Скорпиуса вновь поднялся на преподавателя. Бытовые чары — это, конечно, и хорошо, и легко, но что доказывал тот факт, что любой студент способен без труда с ними справиться?
Одна из причин, по которым Скорпиусу нравилось ходить на занятия профессора Катца, заключалось в том, что им постоянно приходилось выполнять какие-то непонятные действия. Если быть точнее, именно это юношу очень раздражало. Профессор никогда не объяснял назначение того или иного действия до того, как студент смог бы сделать собственные выводы. Изначально, Скорпиусу такая позиция не импонировала — довольно сложно что-либо делать, не зная, для чего это нужно и какой результат должен получиться. Впоследствии, юноша научился смотреть на такую методику с любопытством и интересом. В конце концов, он заметил, что каждый раз испытывает какое-то предвкушение.
Когда все студенты, из тех, кто вообще собирался что-то сделать, справились со своими заклинаниями, профессор Катц выдал новое задание, и тут Скорпиус заинтересовался по-настоящему. Одно дело слышать и, казалось бы, понимать, что некое Место Силы должно как-то влиять на сотворённую чару. Другое, полностью это прочувствовать.
Не теряя времени на соблюдение какой-либо очередности, Скорпиус намеренно шумно поднялся, чтобы привлечь к своему действию внимание, и вышел в центр круга. Комок пергамента он взял с собой и почти успешно распрямил его по дороге. Лист, разумеется, не казался таким же прямым и гладким, каким был до того, как Скорпиус смял его чарами, но, по крайней мере, он уже не представлял собой комок бумаги.
— Сonterum, — чётко проговорил Малфой и коротко взмахнул волшебной палочкой по направлению к листу бумаги, который держал правой рукой. Ему не пришлось напрягаться, чтобы воспроизвести свои действия — они были доведены до автоматизма, — но существенную разницу между тем, как получались все те заклинания, скомкивающие пергамент, до этого, и тем, как вышло это, он почувствовал сразу. Во-первых, лист пергамента мгновенно, легко, казалось бы без каких-либо усилий с его стороны свернулся в идеальный и очень плотный комок, который Скорпиус без труда поймал. Во-вторых, само чувство творения чары принесло ему спокойствие и удовлетворение. Скорпиус был доволен и воодушевлён результатом.
— Интересно, — тихо, с улыбкой заметил он и, освобождая место для следующего желающего, вернулся на своё место. Времени, как заметил профессор, у них было немного, потому подробно комментировать эксперимент юноша не стал.

Участники семинара охотно включились в эстафету, начатую Максимом и его заклинанием по стиранию клякс с пергамента. Каждый из тех, кто использовал ту или иную чару, старался не повторяться, однако не все решили воспользоваться предметами, находящимися у них под рукой. Крам, неожиданно для Воробьева решивший высказать по поводу выбранного им заклинания, наколдовал стакан воды. Над классом, повинуясь изящному пассу волшебной палочки рыжеволосой гриффиндорки, взлетело перо Таранова, который решил устроить небольшой фейерверк. Неожиданно вступил долго не подававший голоса Доусэр, лёгким движением руки заморозивший только что созданную своим товарищем по факультету воду. Мисс Сильвестр, в своё время высказавшая удачное предположение о Местах Силы, повернулась к Максу, который всё ещё держал в руках очищенный от чернил лист и одним махом вернула его в прежнее состояние.
Парень повернул пергамент к себе и, бегло оценив качество восстановленной кляксы, усмехнулся и показал ей большой палец - мол, отличная работа!
Когда поток тех, кто мог и хотел продемонстрировать своё владение бытовыми заклинаниям, иссяк, профессор снова взял слово, привлекая к себе внимание. На этот раз он попросил присутствующих повторить их упражнение, уже стоя внутри полукруга, образованного столами. Воробьёв с интересом проследил за тем, как мужчина произносит заклинание, позволяющее создать искусственное место Силы. Пространство, выбранное для этого действа не претерпело каких-то заметных невооруженным взглядом изменений, однако русскому волшебнику уже не терпелось повторить своё заклинание там, куда уже уверенной походкой направился Малфой. Именно его заклинание стало тем самым ярким примером положительного воздействия на творение чар. Лист бумаги, помятый комочек которого Малфой распрямил прямо на пути в амфитеатр из столов, под действием Сonterum'а собрался в плотный, почти идеально круглой формы шар, упавший в ловко подставленную ладонь слизеринца. Голубые глаза русского мага расширились, показывая его удивление и возбуждение от увиденного - разница между первым и вторым использованием заклинания была настолько очевидна, что не вызвала бы никаких сомнений даже у самого скептически настроенного наблюдателя.
А потому со своего места Воробей поднялся даже раньше, чем успела вернуться к себе представительница Хаффлпаффа. Задержался у своего стола он лишь затем, чтобы испачкать новый лист бумаги, поскольку этот уже успел подсохнуть и, вдобавок, подвергнуться воздействию чужих чар. Русский волшебник серьезно отнёсся к просьбе преподавателя постараться соблюсти те же условия и затратить те же усилия, что и в первый раз, а потому не стал жалеть ни чернил, ни пергамента.
Выйдя в центр только что созданного места Силы, он громко и чётко повторил:
- Erasum! - заставляя расплывающееся пятно исчезнуть со слегка шероховатой поверхности. Надо сказать, в этот раз заклинание удалось гораздо лучше - пергамент очистился куда легче и быстрее, а сам Максим почувствовал лёгкий прилив сил. Будто он и не затрачивал на творение чары никаких усилий.
- Вот значит как... - выдохнул парень и, держа лист перед собой, покинул место эксперимента, чтобы не задерживать остальных. На своё место он вернулся уже молча, переваривая собственные ощущения и общее впечатление от произошедшего.

Отредактировано Vorobev Maksim (2014-12-14 12:10:59)

Волшебник сидел и молчал, просто наблюдая за происходящим вокруг, делая в голове выводы, но внешне никак не демонстрировал никакой реакции, вообще. Стоило признать, что такое поведение явно выделялось на фоне того, как до сего момента вел себя Крам, но его самого же это нисколько не волновало. Он уже привык к тому, что не все и не всегда его понимают, равно как и к тому, что многие делают свои выводы раньше времени. И в этом болгар находил даже плюс, ибо всегда можно было удивить того, кто считает что уже все понял и знает.
На то что воду у него в стакане заморозили парень опять же промолчал, но чуть улыбнулся. Лед был его противоположностью в некотором роде, а точнее его небольшому дару. И именно это и заставило приподнять уголки губ, но не более того.
Вскоре же всем дали новое задание и пока одни повторяли уже ранее сотворение, болгарин перевернул стакан со льдом и легким хлопком по дну стакана выбил его в подставленную ладонь, тем самым освобождая тару под свою попытку. Это не заняло много времени, как не занимали его и действия остальных. А посему, когда подошла его очередь, ученик уже был готов.
Уверенно встав со своего места, он одной рукой взял посох, закинув его на плечо на манер биты, а в другой же понес стакан, поставив его рядом с собой на полу лишь тогда, когда оказался на нужном месте. Посох же на время выполнения чар протянул учителю, прося подержать пока он будет все что надо делать. Конечно, можно было и оставить его у парты, но для Дурмстрангоаца все же это казалось чем-то неприемлемым, где-то на внутреннем уровне. О том чтоб убрать его в дополнительное пространство он как-то не подумал. С другой стороны, посох был рядом с ним, когда он выполнял первый раз задание, а это могло иметь значение, помятуя особенности магии Дурмстранга.
- Aguamenti! - кратко и уверенно слетело с губ в следующий миг, когда палочка упала с рукава в ладонь.
Над стаканом появилась вода, стремительно рухнувшая вниз после того, как из воздуха вытянуло маленькие шарики влаги, каплями собравшееся в единое целое. И пока это происходило, совсем ненадолго, уголки губ юноши вновь приподнялись в улыбке. Было от чего-то приятно, словно с водой утекла и небольшая толика усталости, но это было совсем недолго. Однако же сего хватило, дабы маг примерно понял что и к чему. Впрочем, комментировать он никак не стал сие, лишь чуть кивнув профессору, стараясь этим действом донести все что можно было донести, да попутно забирая посох, прежде чем уйти на место. Стакан с водой он забирать не стал, на случай если морозивший прошлую воду решит и эту в лед обратить.

После того как из палочки вырвался сноп искр, Александр положил руки на стол и стал размышлять. Зачем Катц попросил участников сотворить цепочку заклинаний? Ответа русский все никак не мог найти и поэтому  просто наблюдал за тем как твориться очередная чара. Наконец цепочка заклинаний закончилась и тибетский маг дал следующее задание.
-Искусственное место силы? Интересно. Может эта цепочка заклинаний была не только для наблюдения, а еще и для “подогрева магии” словно пластилина. Надо будет спросить его потом.
Но выходить для повторного сотворения чары Александр не спешил, слишком было лениво. Прошедший матч, события около него, факультатив дуэлей отобрал довольно много сил. Он не был чрезвычайно усталым или истощенным, но ощущал некоторую ленивость. И вел себя, так словно был какой-то рептилией, каждое движение которой смотрится уверенно, но энергетически скупо. К тому же оказываться в центре внимания и снова излучать неколебимую уверенность что-то совсем не хотелось. Частенько в таких случаях Таран мысленно уходил блуждать в какие-то свои дали, а взгляд его устремлялся в куда-то в пространство. Но частенько и получалось наоборот – он становился чрезвычайно внимательным, и сейчас был именно такой случай. Он наблюдал пристальным взглядом, жадно впитывая информацию о каждом участнике семинара Другой магии.
Время шло, и любопытство неутомимо нарастало, постепенно перевешивая леность. Серьезность во взгляде русского удалось заместить легким возмущением нахально усмехнувшейся Джинджер. Подавляя желание поймать рукой или сбить на лету перо, Александр шуточно пригрозил пальцем рыжей и немного улыбнулся. А потом Таран решил, что , наконец, пришло и его время поколдовать в Месте Силы. Он медленно встал с места, спокойной походкой, стараясь не в ущерб скорости ступать как можно тише, подошел к тому месту, откуда все творили заклинания, развернулся лицом к партам, поднял вверх руку с палочкой. Творить чару сразу Александр не спешил - концентрировался на том, какой именно сноп искр хочет получить и прислушивался к своим ощущениям.
-Relashio! – Из палочки вырвался широкий веер фиолетовых  и красных искр,  которые стремительно разлетелись в разные стороны по верх голов сидящих за партами. – Ого!
Тут было чему удивиться. Заклинание вышло гораздо сильнее и лучше. Во время творение заклинания русского охватило чувство уверенности смешанное с удовлетворением. Схожим с тем удовлетворением, когда бьешь бладжер и уже в момент удара битой понимаешь, что получится, не просто какой надо, а восхитительный полет мяча.  Усталость словно отошла на второй план, а во всем теле появилась какая-то бодрость.
-Ничего себе!
Восхищенный парень проследовал на свое место более бодрой походкой вдыхая воздух полной грудью.

Вернувшись за свой стол, Максим с интересом принялся наблюдать за остальными участниками семинара, которые один за другим выходили в центр полукруга из парт и творили свои заклинания. Эффект чар, как и выражения лиц их авторов, был каждый раз разным - кто-то испытывал искреннее удивление и радость, кто-то - недоумение и разочарование. Именно это, судя по несколько растерянному комментарию, испытала студента Хаффлпаффа, что несколькими минутами ранее мановением волшебной палочки вернула свежую кляксу на очищенный Воробьём пергамент... И иранская волшебница, сразу за Максимом отправившаяся попрактиковаться в манящих чарах. Глядя на её красивое растерянное лицо, до этого озарившееся мягкой улыбкой при виде шебутного студента по обмену, он и сам испытывал некоторое смущение. Что в случае с мисс Сильвестр, что с мисс Сафи, он не мог точно сказать, что именно удались их чары. Зато очень хорошо видел реакцию обоих.
"Странно, выходит место Силы, созданное профессором, им.. не помогло? Почему?" - задавался вопросом русский волшебник, провожая взглядом практикантку УМС: "Можно было бы списать всё на сложность сотворения чар, но это объясняет лишь первое заклинание. Accio же является простейшей чарой, которая практически не воздействует на свойства предмета."
Парень подпёр рукой подбородок, наблюдая за Крамом, в свою очередь вышедшим поколдовать. Надо сказать, и здесь он остался верен своему своеобразному стилю - вышел с посохом, который зачем-то передал профессору, а чару сотворил в ту секунду, как из его рукава вылетела волшебная палочка. Максим непроизвольно фыркнул от смеха. Сие действо было до того похоже на выступление фокусника, что не хватало лишь превращения посоха в пышный букет цветов.
"Шутки шутками, а у него, похоже, всё вышло нормально" - отметил про себя русский, после чего пронаблюдал  полёт пера в исполнении рыжеволосой гриффиндорки, у которой тоже всё получилось, судя по широкой улыбке и восхищенному комментарию.
Одним из последних "выступал" Таранов, устроивший мини-фейерверк над головами присутствующих. Тут уж разница между первым и вторым творением чары была очевидна - небольшой сноп искр со своего места и целый веер фиолетовых и красных огоньков, разлетевшийся во все стороны.
Глядя на стремительно гаснущие яркие точки, Максим поневоле захотел ещё раз вернуться в полукруг из парт. Вернуться - и снова колдовать. Пробовать разные заклинания, запоминать ощущения, записывать и анализировать. Попробовать сварить зелье - а вдруг у него будет гораздо более сильный эффект? Полетать на метле, пересчитать заново старые расчёты.
Парень вдруг поймал себя на том, что лёгкий прилив сил, испытанный им в искусственном месте Силы, превращается в целый тайфун деятельной энергии, подгоняемый возбуждением и желанием во всём разобраться. Эти чувства будоражили мальчика, заставляя его мозг работать в усиленном режиме, чтобы хоть как-то отвлечься от неуёмного желания действовать.
"Нужно найти постоянное место Силы и как следует в нём поработать, чтобы лучше всё понять и проверить. Только как это сделать? Есть ли какой-то универсальный способ, не зависящий от эмоционального состояния человека? Профессор говорил что-то о медитации, однако можно ли прибегать к этому и при этом сохранять мобильность? Надо спросить"
Пальцы Максима, легонько постукивающие кончиком пера по пергаменту в такт его мыслям, вдруг замерли, когда юношу вдруг осенила идея о месте, где можно было бы попытаться реализовать задуманное.
"Коридор, где убили профессора. По слухам, там пытались провести или исполнили некий тёмный ритуал. Если для него нужны особые условия, значит, он может быть тем самым местом Силы" - парень невидящим взглядом уставился куда-то в переносицу профессору Катцу: "А если это место ничего из себя не представляет, то есть два варианта - ритуал проведён в другом месте, или... сфальсифицирован"
Подумав так, Макс с шумом втянул в себя воздух и, едва дождавшись, когда учитель закончит свою речь, заговорил:
- У меня есть одно предположение, профессор. Равные условия окружающей среды, такие как температура воздуха или воды, освещение и многое другое воспринимаются по-разному, в силу особенностей того или иного человека. Одна и та же пища может показаться пресной или солёной, в зависимости от того, кто её попробовал. Быть может, взаимодействие с местами Силы тоже вопрос восприимчивости? - поинтересовался он, после короткой паузы решив-таки высказать то, что гораздо больше его интересовало:
- И ещё один вопрос... Вы говорили о местах Силы разного типа, каждое из которых по-своему влияет на творение чар. Можно ли самостоятельно понять, является ли выбранное место удачным? Для проведения какого-либо ритуала, например.

Отредактировано Vorobev Maksim (2014-12-29 09:25:20)

Скорпиус вернулся на своё место, улыбнулся Варваре и принялся без особого интереса, но внимательно наблюдать за другими студентами, испытывающими свои способности в искусственном месте силы. Мысли юноши сразу же после успеха устремились к возможности практического применения таких... чар? Малфой нахмурился. Он не совсем был уверен в том, как можно охарактеризовать умение создать искусственное место силы. Возможно, профессор Катц говорил об этом, но Скорпиус прослушал, поскольку злился на жизнь, на министерство, на себя самого и, в больше степени, на Крама, постоянно сбивающего с мысли то своим поведением, то длинным и бестолковым монологом.
«Наглый, беспардонный выскочка», — подумал юноша, тут же напоровшись взглядом на болгарина. Малфоя едва не перекосило от его развязного поведения. Вопрос «Как смеет он мешать другим?!» был у него на втором месте. В конце концов. Краму сильно повезло, и Скорпиусу он ничем, конкретно в этот раз, не помешал. Тем не менее, он не мог не отметить, что бездарная жажда Крама как-то выделиться и обратить на себя внимание оборачивалась откровенной глупостью. Зачем он взял посох, если не собирался им пользоваться?! Для чего пытался сунуть его преподавателю?! Что вообще творится в этой тупой башке?!
— Тц... — Скорпиус сложил руки на груди и откинулся на спинку своего сидения. Нет, так определённо не может больше продолжаться. Кто-нибудь должен сделать этому выскочке нормальное замечание.
Он почти с неохотой перевёл взгляд на Эзру, а потом пододвинул себе пергамент, делая последние пометки: «Conterum - успех, Aparecium - провал, Erasum - успех, Accio - провал, Aguamenti - успех, Wingardium Leviosa - успех, Relashio – успех». Юноша обвёл два явных провала в круг и на короткий момент задумался, что их может связывать. Вопросы к профессору у него, разумеется, имелись, но привычки задавать их в аудитории Малфой не имел. Куда приятнее ему было беседовать с этим человеком один на один.
На вопрос Максима Скорпиус тихо хмыкнул. Конечно, определённая логика в его словах была, но в задании профессора была подсказка, которую русский проигнорировал. По мнению же Малфоя, незачем философствовать там, где можно дать точное определение. Впрочем, вторая часть вопроса Максима имела интересные последствия. Скорпиус перевёл удивлённый взгляд с русского на преподавателя, стараясь игнорировать слова Крама. Он дошёл уже до той стадии, когда любые реплики болгарина вызывали в нём только раздражение, и Крам не облегчал ему задачу, по-прежнему говоря много и бестолково.
Юноша начал собирать сумку, когда брошенная на бегу Максимом реплика, заставила его на мгновение отвлечься.
«Пять минут? Он это серьёзно?» — Скорпиус не стал ничего отвечать. Привычки орать на всю аудиторию у него не было, а неугомонный мальчишка уже унесся к преподавателю. — «Посмотрим, как ты успеешь. Я тебя ждать не собираюсь», — Малфой с раздражением хмыкнул и был в своём праве. В конце концов, ему от этого мальчишки ничего нужно не было, русский сам хотел с ним поговорить и, как полагал Скорпиус, не должен был заставлять себя ждать.
— До свидания, мисс Раду, — Малфой вежливо кивнул девушке, про себя решив обязательно с ней поговорить в самое ближайшее время. Сейчас, увы, оно не казалось подходящим. Выказывать своё личное отношение к интерну юноша предпочитал в то время, когда никто не мог их видеть. — «Мы можем договориться о встрече завтра», — подумал Скорпиус. — «Если снова не выйдет, я просто навещу её».
Решив таким образом, Малфой повесил на плечо свою сумку и подошёл к болгарину.
— Мистер Крам, я хотел бы с вами поговорить. Сейчас же,  — не терпящим возражений голосом сообщил староста школы и, кивнув на прощание преподавателю, двинулся на выход из аудитории. Он даже не заметил, что, практически, повторил Максима.

Сколь бы удивительно не было, но в конце урока Крам, до того сегодня очень уж словоохотливый, смолк. И даже скорее не от того, что выдохся или устал, а просто не знал что же еще ему добавить. Да и просто понимал то, что и так сказал сегодня уже слишком много. Нельзя сказать о том, что это его хоть немного напрягало. Нет, это скорее было своего рода поиском общего языка с учителем, да сказывающаяся расслабленность на фоне местной дисциплины. Болгарин отметил для себя, что хоть она тут и была, но все же куда как более мягкая в его восприятии, чем то, что было в Дурмстранге. И когда он на мгновение вспомнил одно из наказаний на Родине, на миг потеряв нить речи от учителя, по спине пробежали мурашки. Нервно сглотнув, волшебник тряхнул головой, прогоняя прочь из памяти возникшую пред глазами жуть, после чего вновь сосредоточился на словах профессора.
Вскоре же всем было дано добро идти своей дорогой и Рене шустро собрал свои нехитрые пожитки, да покинул место за партой. Но вместо того чтобы сразу пойти на выход сделал пару шагов к профессору и встал практически как по стойке смирно. Нога к ноге, руки к бедрам, а взгляд аккурат в глаза Катца.
- Благодарю за урок, учитель... - в голосе парня явно были слышны почтение и уважение, без какой-нибудь фамильярности. При этом, когда он говорил, Крам опустил свой взгляд чуть вниз и склонил голову в своего рода поклоне, как бы выражая свое повиновение. Впрочем, знающие его хоть немного вполне могли понять, что жест опять же лишь уважительный, но ни о каком подчинении на самом деле и речи не шло. Уж кого-кого, а болгарина еще надо было постараться заставить подчиняться. - Я обязательно приду завтра, а если будут вопросы, то обращусь к Вам. До встречи...
Закончив кажущуюся странной речь, при взгляде со стороны и отсутствия знаний о старых традициях и нормах этикета Дурмстранга, не особо в нем самом даже сейчас практикуемых, ибо сменились иными, маг поднял голову, после чего совершил на месте оборот к двери и потопал к ней. Будь в классе маггл, то наверняка бы посчитал, что оборот был не простым, а строевым, как у кадетов. И в некотором роде был бы прав, ибо марш строем был одним из видов наказания в школе. Походить пару часов ровным щагом нога в ногу на свежем морозном воздухе и дурь с головы выйдет, да и для организма полезно. Ну, а еще прок и при встрече с другими школами. Виктор довольно красочно описал как они маршировали в тот год, когда он сам побывал в Хогвартсе. Четкие шаги и одновременные удары посохами, а потом демонстрация классических упражнений с посохами.
Отец очень часто вспоминает Хогвартс и я теперь понимаю почему...
До выхода оставалось совсем немного, но тут Рене услышал обращение к себе и обернулся.
- Скорпиус... кажется? - немного извиняющимся за возможно неверное имя, либо же просто немного неправильное его произношение в силу акцента, - Вообще, у меня еще были дела и мне хотелось немного позаниматься в одиночестве, но так и быть, немного отодвину свои планы в сторону.
Да, блондинистый явно не потерпел бы возражения, но ответ в итоге получил такой, как если бы к нему отнеслись со снисхождением и сделали одолжение. И ведь что интересно, так оно и было. Рене вполне был готов пойти своей дорогой, да заняться уроками и собственными тренировками, наплевав на требования Малфоя.
Я его походу раздражаю, как минимум. А теперь он наверное и вовсе закипит, ведь его, пусть и в вежливой форме, чуть было не послали куда подальше. Ну, посмотрим что ты там мне скажешь, о, Великий и грозный!.. - пронеслось в голове, но вслух сказано не было, отразившись на лице лишь легкой усмешкой.
- Всем до свидания! - воскликнул достаточно громко и четко, после чего наконец покинул кабинет и уже в коридоре встал у стены, ожидая там желающего с ним поговорить.