Слухи. Да, определенно, кто и что не говорил бы, но эта школа была полна ими, что в общем-то не мудрено, ибо являла собой ничто иное, как место заполненное достаточно большим скоплением людей, а там где людей много, там, собственно, много и слухов. С другой стороны, все эти слушки и сплетни были на самом деле пустями, которым казались юным магам чем-то значимым, как в общем-то и положено,  ведь на то они и подростки. И выбивалось из этой общей картины не столь уж много вещей, в частности арест какого-то там египтянина, вроде как за убийство. Вот только Рене, который неторопливо шел в сторону кабинета по коридору, постукивая посохом по поверхности пола в такт своим шагам, не забивал себе голову всем этим. Хотя бы потому, что ни убийство, ни большая часть прочего о чем судачили в стенах учебного заведения, никоим образом не касалось его самого. Ни в прошлом, ни в настоящем, да и на будущее вроде как тоже, во всяком случае на данный момент, точно не влияло.
Нет, болгарину все это было чуждо, ибо мысли его занимало множество иных вещей, куда как более важных для него. Хотя бы мысли про одну синеглазую обладательницу светлых локонов с Гриффиндора, никак не покидающую голову в последнее время. Ну, а еще были мысли и о предстоящем уроке, оный обещал быть интересным хотя бы потому, что магия на нем преподавалась нетрадиционная. И надо сказать, что Крам находил само понятие нетрадиционной магии довольным близким в отношении самого себя. Хотя бы потому, что, как он считал, может быть верно, а может и нет, Пирокинез был из этой области. А ежели его предположение оказалось бы верным, то было бы огромной ошибкой не изучить все то, что так или иначе поможет тебе в будущем. Но в этом отнюдь не было тяги к знаниям, во всяком случае такой, какая была свойственна ученикам тоже хе Равенкло, как пример. Нет, просто здоровое взвешивание всех ключевых факторов, да в некотором роде прагматичность.
В общем, думая о предстоящем уроке, да временами вспоминая прелестную Элизабет Лашанс, болгарин таки добрался до двери кабинета и вроде как даже до начала урока. Бегло окинув себя взглядом он невольно подумал о том, что учитель мог его и оштрафовать за внешний вид. А дело все в том, что из местной формы на Рене была разве что накинута мантия Хаффлпаффа, а вот подней уже была одежда из Дурмстранга: серая рубашка, темные широкие штаны, а в качестве обуви ботинки на достаточно высоком каблуке, вроде военных берсов. Впрочем, мысль о возможном снятии баллов мелькала лишь одно мгновение, после чего испарилась, словно ее и не было.
Постучав негромко посохом три раза в дверь, тем самым спрашивая разрешения войти в класс, молодой человек столь же неторопливо, сколь неторопливо шел сюда, отворил вход и прошел в кабинет. Поздоровавшись с учителем кивком головы, да аналогично поприветствовав уже присутствующего в комнате паренька с Равенкло, болгарин стал искать себе свободное и удобное место. Кстати, стоит отметить, что что не смотря на знание как орлиный факультет называется правильно, в речи прочно фигурировало именно Равенкло. Может акцент сказывался, а может чего еще, но даже в голове Крам именовал его именно так и никоим образом иначе. У каждого свои нюансы и причуда, что в общем-то наверное не столь уж и плохо. И у него была такая.
Найдя вскоре более или менее удобное местечко, юноша сел за рабочее место, после чего все также неторопливо начал на нем располагаться. Прислонил рядом посох, разложил на столике некоторые учебники, несколько пергаментов, да чернильницу с пером. К слову, он несколько не понимал почему тут продолжали использовать для письма именно чернила с перьями, ведь в мире было уже достаточно много письменных принадлежностей, начиная от обычного карандаша и заканчивая всякими там шариковыми ручками. Видимо некоторые пережитки прошлого, что можно было бы легко отбросить и упростить тем самым себе жизнь, магическое сообщество никак не могло отринуть. Хотя, оно и не мудрено, коль учесть то, на сколько мир магов был консервативен в общем и целом.
Как бы там не было, но сути дела это не меняло, скоро должен был начаться урок, к которому наш герой уже был полностью готов. Во всяком случае в отношении необходимого инструментария, а вот как сложится с ответами на возможные вопросы, либо же сколь успешно удастся практика, ежели таковая случится - это могло показать только время, ибо чего ждать было совершенно непонятно. Но в том и прелесть, в том и весь интерес, ибо учить то, что тебе и так известно, либо же знать заранее тему урока, как показывает практика, далеко не столь хорошо, как кому-то могло бы показаться. Всегда интереснее учить еще новое и непознанное, открывать для себя новые горизонты, раскрывать таинства мироздания, чем пережевывать бутерброд месячной давности изготовления...

Семинар, который юноша исправно посещал на протяжении третьего месяца, нравился Малфою и был по-настоящему одним из немногих занятий, которые могли хоть сколько-либо отвлечь юношу от неприятных мыслей. Скорпиус всегда предпочитал приходить на него раньше, чтобы немного поговорить с преподавателем. Нельзя сказать, что профессор Катц был таким уж неуловимым, чтобы возникала реальная потребность искать его непосредственно перед занятием, но такие встречи казались Скорпиусу куда более естественными и, порой, даже продуктивными. Когда за несколько часов до занятий в голове сама собой возникала тема предыдущего урока и, созревшие вопросы, буквально напрашивались себя задать, удобней всего это сделать сразу.
Сегодня Скорпиус отказался от идеи поговорить с профессором. Сегодня он злился и никак не мог сосредоточиться. Это состояние не было для него таким уж необычным. Раздражительным и, в некотором смысле, даже нервный юноша легко находил повод для гнева. Многие мелкие неприятности (например, снятие баллов с факультета или более низкая, чем он ожидал, оценка), при определённом стечении обстоятельств, могли испортить ему настроение на некоторое время, но от такого Малфой быстро переключался на что-то приятное. Иные, куда более глубокие проблемы, оставались с ним надолго. Ими Скорпиус болел до тех пор, пока не находил способа их решить. Конечно же, нельзя было сказать, что в период такой болезни его раздражение было перманентным. Скорпиус не только умело прятал свои чувства за маской снисходительного пренебрежения, но и умел переключаться на более интересные занятия, чем пассивные страдания. Тем не менее, при любой «удачной» возможности он невольно к ним возвращался.
На данной момент подобной возможностью стало отсутствие Ру на семинаре. Будучи старше своего египетского друга, Скорпиус редко его видел где-то вне гостиной или большого зала, потому тот факт, что его забрали из школы, не сильно бросался ему в глаза. Скорпиус помнил о нём постоянно, но, не имея подтверждения, испытывал к нему куда более ровные чувства. Сейчас же его досада достигла уровня, когда чувства захлестнули юношу, и он, словно бы поражённый внезапным открытием, ненадолго замер в проходе.
Чтобы помочь своему другу, Скорпиус поднял все свои пока ещё слабые связи. От Лили Поттер он узнал, что Ру содержится в одиночной камере в аврорате. В камере, да пропадёт оно всё к магглам! В принципе, если раскинуть мозгами, подобный исход не должен казаться удивительным, ведь его обвиняли в жестоком убийстве, но Ру — гость в их стране и, в конце концов, довольно юный молодой волшебник! Разве была такая уж ярая потребность держать его в камере?! Когда Скорпиус думал об этом, его обуревала настоящая ядовитая злоба, справляться с которой было всё сложнее.
Также именно Лили рассказала ему, что всего через два дня должно состояться слушание. Узнав об этом, Скорпиус сразу же написал письмо отцу и, после натянутых извинений (он до сих пор не считал себя виноватым) объяснил обстоятельства и попросил у него помощи. Малфой не надеялся, что отец согласиться, но отказ, который Скорпиус получил, казался вполне обоснованным. Ему, по крайней мере, попытались объяснить, почему именно его не могут взять на слушание, обещали там присутствовать и спросили, не может ли он чем-то ещё помочь. Воспользовавшись, то ли хорошим настроением отца, то ли его желанием помириться, Скорпиус написал Мишелю письмо. Он сказал, что сделает всё, чтобы помочь, сказал, что не одинок в своём желании, написал что-то не очень внятное, но ободряющее про собаку — ей занималась Гвен, — но написанное, хотя, теоретически, могло дать надежду Ру, самого Малфоя не успокаивало.
Скорпиус боялся, а потому становился более осмотрительным. Прикинув, что, если к имеющимся обвинениям добавиться клуб, то у Ру будут большие неприятности, Малфой распустил его. Он использовал Выручай-комнату, как место, в котором обсуждал расследование с Дэвисом и Гвен, и для свиданий с Доминикой. Удивительно, но последние неприятности не только не послужили поводом для расставания, но, наоборот, Скорпиус словно бы прозрел, очнулся от долгого неясного сна и понял, насколько для него важна эта девушка. Каждый раз, когда его мысли возвращались к невесте, он находил, что любит её, и это сознание одновременно немного успокаивало его и смущало.
Справившись с собственными чувствами, Скорпиус решительно двинулся к одному из свободных мест. Ему было непринципиально, где сидеть и с кем. По крайней мере, когда дело касалось конкретно этого урока. Более того, случалось, что Скорпиус намеренно садился с теми, у кого вызывал неприязнь, просто чтобы позлить их. Сейчас был не такой случай. Сейчас он ни с кем не хотел ссориться, и, оказавшись рядом с русским мальчиком, которого он нередко замечал в обществе Ру, Скорпиус молча кивнул ему и занял свободное место.
Здороваться с профессором вслух он также не стал, собираясь ограничиться ещё одним, но более глубоким кивком, в тот момент, когда Малфой посчитает, что его заметили.

До начала факультатива по нетрадиционной магии оставалось не так много времени, и Джон задерживался в библиотеке дольше, чем следовало. Потому что сегодня на него с самого утра напала жажда деятельности, и, как говориться, отбиваться он и не старался. В этом был он весь, если настроение падало – апатия и лень могли продолжаться не один день, зато потом он подничтожал подчистую все задания и мог за сутки (речь именно о сутках, если вдохновение уже пришло, то грех выгонять его на ночь) выполнить недельный план. Впрочем сегодня к вечеру настроение как раз уравновесилось до уровня умеренного интереса к знаниям, потому что ближе к шести строчки учебника уже начинали расплываться перед глазами. Закрыв его и зажмурившись, Доусэр попытался вспомнить, что из намеченного он за сегодня не доделал. И как-то сходу ничего не вспоминалось…
«Отлично. Значит, почти все», - мысленно хмыкнул парень и откинулся на спинку стула. В библиотеке стояла поразительная тишина. Наверное, она была одним из немногих мест, где реально было сосредоточиться. На попытки заниматься в Большом зале или на коленках на переменах Доусэр смотрел скептически, все же ему было комфортнее в обстановке, в которой можно было отключиться от шума и уйти в свои мысли. Сейчас от этих мыслей уводил лишь мерный стук библиотечных часов. Джон собрал всю силу воли, чтобы не остаться сидеть тут еще минут на десять, и таки вышел из астрала. Времени и правда оставалось уже мало. Быстро встав, он отнес на места взятые книги, сгреб собственные учебники и пергамент в сумку через плечо и покинул библиотеку.
О семинарах по нетрадиционной магии он узнал далеко не с самого начала года, к моменту первого урока Эзры Катца Доусэр только пытался научиться ориентироваться в школе, и еще долго от его внимания ускользало, что эти семинары вообще существуют. Может и не самым лучшим вариантом было являться на урок в первый раз через пару месяцев после начала курса, но с другой стороны – это же не повод чтоб не являться вообще! В итоге он уже посетил пару уроков, и это его заинтересовало. Выкинув из сумки все ненужное, Джон с небольшим отставанием от плана вышел из гостиной. Ему крайне повезло, что его любимые лестницы не решили устроить ему очередной сюрприз и просто пропустили. А они его, кажется, просто обожали… Джон всегда старался иметь запас времени на случай, если им приспичит его покатать. Это стало традицией с первых дней в школе. Все-таки Доусэр не переставал думать, что Хогвартс – это что-то вроде живого существа, иначе как объяснить, что именно на нем у лестниц порой срывало крышу и они одна за другой начинали ехать, стоило ему на них шагнуть. Но сегодня они наверное о нем забыли, из-за целого дня отсиживания в библиотеке.
В нужном коридоре Джон оказался за несколько минут до начала урока, успев заметить на подходе, как в двери скользнул знакомый силуэт практикантки чар мисс Раду. "Значит я не опаздываю".
- Здравствуйте, - произнес он, зайдя в кабинет, впрочем вышло что поздоровался со всеми сразу, кивнув профессору и окинув взглядом класс. И направился к Джо, уже приготовившемуся к уроку и пока сидевшему за партой в одиночестве. При беглом просмотре собравшихся бросались в глаза две необычных вещи: форма Рене Крама и не в меру унылый Макс... "Чего это с ним?" - подумал Джон, припоминая, что чаще всего тот выглядит куда более жизнерадостно. Впрочем, думать было особо некогда, парень поскорее занял свое место и достал пергамент и перо.

Пока народ постепенно прибывал в кабинет, Рене просматривал учебники, да особо не обращал внимания на окружающих людей, иногда все же кивая приветственно головой, не столь скорее здороваясь, сколь ради приличия, так что порой кивки были в пустоту. Не обращал он внимания и на вроде как некоторое недоумение, либо иного рода эмоции в отношении того, как он был одет. Как уже ранее упоминалось - это было не столь важно, ибо поверх в большей части формы Дурмстранга он накинул же мантию Хаффлпаффа, а значит,, пусть и отчасти, был одет и как положено. Нет, реакция народа его особо не интересовала, как наверное не интересовала и знаменитого Грюма, грозного и замечательного аврора, пусть и с немного выраженной паранойей. В данный момент, пока урок не начался, Крам активно искал информацию, как по теме занятия, так и по пирокинезу, но чемдольше искал, тем больше понимал то, что авторы книг толком ничего не знали и сведения в подобранном юношей чтиве были не более чем теории. Плюнув в итоге на явно ставшее гиблым дело, болгарин закрыл очередной из старых томов по Секретам Древней Магии и бегло осмотрелся вокруг.
Амфитеатр парт был таким же как и всегда, да и в целом в обстановке все было достаточно привычно. Даже немного напомнило Рене кабинет по изучению Темных Искусств, когда он учился на третьем курсе. Тогда учитель тоже сделал амфитеар, хотя, что более верно, создал нечто вроде вида изнутри на Колизей. Учитель был родом из Италии и крайне любил историю Рима. Больше правда он ничем не запомнился, кроме разве что того что когда поехал в отпуск на Британские острова был арестован за контрабанду драконьих яиц и торговлю частями тела нунду. Естественно, что после этого на его место взяли другого учителя и тот переделал кабинет под свой вкус, но это уже совершенно другая история...
В общем, как уже было сказано, обстановка была привычной. Единственно привлекшее внимание парня явление, а иначе назвать это он не мог, было то, что за одной из парт умещались аж трое человек. Ну, коль учитель не намеревался ругать троицу, то дело их. Заострять внимание на пареньке с Равенкло, равно как и старшекурснике из Слизерина, зеленоглазый волшебник не стал, заострив внимание лишь на миловидной девушке, не столь уж давно преподавшей им вместо учителя на уроке чар. Вроде, коль Крам все верно помнил,то она была интерном. А еще он слышал о том, что она вроде бы как училась в Дурмстранге, да вот только вспомнить ее юноша никак не мог, видимо, что несколько удивительно, особо не пересекались. Так или иначе, но ежели она действительно училась в Дурме, то это автоматически отправляло ее в список уважаемых людей. Все же ученики этой северной школы были семьей. Во всяком случае так говорили учителя, да и отец тоже так утверждал, а семья держится на уважении и умении искать хорошее в людях не смотря ни на что.
Как бы там не было, но урок был начат и маг перевел взор с девушки на учителя. Профессор был краток, но это и было хорошо, ведь зачем говорить слишком много, коль все равно начинаешь урок с вопроса, не правда ли? В этом было смысла не больше, чем пытаться в одиночку поймать нунду или стоять на пути мантикоры в ярости...
- Позвольте ответить, профессор? - Подал голос Рене, привычно спокойно и ровно, словно никуда не торопясь, да и разрешения спросил формально, ведь вопрос учителя автоматически подразумевал, что ученикам дано право говорить. - Все зависит от того, что именно подразумевать в данном вопросе. Если  вести речь об общепринятой магии, то тогда вопрос скорее всего про такие приземленные вещи, как тактика и стратегия. Особенно просто это показать на сражении двух магов. Если один находится выше, то его чары будут более эффективны с той точки зрения, что у него будет большая территория обзора, а значит ему будет проще послать заклинание куда надо. Если битва происходит в темноте, то чары создающие много света будут слепить и формально они будут иметь больший эффект, чем иожет даже само заклинанием, вспышка света при творении оного является по сути побочной. Либо же, коль бой тот же идет в узком помещении, то там себя максимально проявят заклинания бьющие по площади, ибо увернуться будет просто нельзя, можно будет лишь обороняться. При условии, конечно, что заклинанием не будет вызов Адского Огня, ведь имея дело с этим темным заклятием надо отдавать себе отчет, что его мало вызвать, его надо будет еще потом и потушить, иначе разумное пламя пожрет и тебя...
Болгарин ненадолго замолк, дабы сделать паузу и перевести дыхание. Все же длинные монологи не были его коньком, хотя говорить он вроде бы как умел.
- Но, коль исходить из Вашего предмета, то речь скорее идет о местах. Точках, где наблюдается наибольшее количество магической энергии, буквально пронизывающей пространство. В подобном месте магия дается легче, ибо она буквально впитывается в тебя, идет тебе навстречу. И когда основывались школы магии, то вероятно именно нечто такое основатели их и искали, дабы помочь следующим  поколениям более легко постигать науку и накапливать силу, накапливать знания. А еще это могут быть точки максимального соприкосновения мира магии и магглов, сколь странно это не звучало бы, ведь на первый взгляд мир вроде бы общий. А может это и искусственно сотворенные места, которые могут дать волшебнику чуть больше силы. Какие-нибудь святыни, которые могут быть известны магглам, вроде Стоунхенджа, правда магглы не знают секретов подобного рода мест.
И на этом он решил пока все же закончить ответ, ибо он и так был достаточно долгим, равно как и объемным, да и вроде бы содержательным. Естественно, Рене незнал верны ли его слова или нет, но на то тут и учитель есть, который может как подтвердить теорию ученика, так ее и опровергнуть. Ну, а еще Краму озвучить все свои предположения не позволяла совесть. Да-да, совесть, ибо ему казалось, что это будет нечестно, ведь сказав слишком много он мог бы ненароком и исчерпать все здравые варианты, да так, что остальным может и не осталось бы ничего толком ответить, а это отнюдь не хорошо.
В общем, закончив отвечать он сел удобнее, поправил немного сползшую с плеч мантию и стал просто слушать и наблюдать за тем, что же будет дальше, намереваясь не проявлять себя ровно до той поры, пока не считает того нужным, либо же пока учитель не задаст вопрос, либо не даст задание.

Что особенно нравилось иранке в занятиях тибетского мага, так это то, что каждый свой урок он начинал с вопроса. Его стремлением было не просто поведать аудитории известные ему вещи, он словно бы сам чему-то учился у всех этих бесконечно разных, но в то же время и похожих, людей. Ему важно было их мнение о предмете его семинаров. Узнать, на сколько осведомлены присутствующие о теме, как они к ней относятся - это было так правильно, ведь таким образом профессор четко понимал как преподносить им новые знания. Это были не просто уроки, не просто передача фактов от учителя ученикам. Это было полное взаимодействие, не оставлявшее никого без дела и внимания. Поэтому Эзра Катц в глазах восточной чародейки был не просто учителем. Он был Учителем.
Войдя в класс вслед за парой слизеринцев за несколько минут до начала занятия, Айлин села на уже знакомое место у стены. Ей не было нужды находится в центре или на самой передней парте, чтобы полностью внимать словам и действиям Учителя. Даже не глядя на него, все ее внимание было сконцентрировано исключительно на профессоре и его предмете. Лишь подойдя к своему столу, Сафи немного упрямым взглядом посмотрела на Катца и коротко кивнула, бессознательно переняв его привычку не здороваться каждый раз, как видишь, с теми, с кем живешь в одном замке. Правда, это распространялось пока только на самого мага.
Вот прозвучал уже ожидаемый Айлин вопрос. Пару минут тишины, пока присутствующие переваривают ответы. Первым подал голос уже знакомый практикантке паренек из Дурмстранга. Несколько недель назад Сафи довелось познакомится с его пернатым питомцем, угодившим в ураган и нуждавшимся в помощи.
Выслушав его ответ, интерн УМС в чем-то мысленно согласилась с ним, но во многом и нет. Впервые за все семинары в ней проснулось желание выразить вслух и свое мнение. До этого всю информацию она просто впитывала в себя и рассуждала о ней сама с собой. Сегодня же ей захотелось поделиться с остальными и, возможно, услышать их мнение о ее собственном. Сама тема магии и ее зависимости от места будоражила сознание девушки, заставляла ее забыть обо всем остальном, вытесняла все лишние мысли из ее головы.
Воспользовавшись паузой после высказываний Крама, иранка выпрямилась на своем стуле:
- Любая разновидность магии так или иначе от чего-нибудь да зависит. Как правило, существуют несколько факторов, влияющих на силу творимого магом заклинания. Место, в котором колдующий находится в данный момент, несомненно является одним из решающих факторов. И вовсе не географическое положение или время года определяет силу места. Действительно, существуют места с конкретной энергией, образовавшейся там в связи с конкретными событиями. Эта энергия сродни привидениям. Как душа, не решившаяся покинуть наш мир, привязана к местам, бывшим важными в жизни человека, так и энергия магии, некогда творимой в точке Земли, привязана к ней.
Скажем, если чародей творит заклятие на опушке леса, где до него десятки поколений магов занимались колдовством, его магия будет иметь усиленный эффект. Я думаю, если на месте, где много лет подряд проводились Темные ритуалы, колдун совершит действие Темной же магии, это даст ему хороший шанс на более удачный исход заклятия. И наоборот, в том же самом месте абсолютно добродетельный волшебник станет возводить магией жилище, используя лишь, так сказать, "светлые" заклинания, вряд ли дом его простоит долго необнаруженным и в сохранности.
Я могу и ошибаться, но таковым сложилось мое мнение, особенно после того, как мне попались на глаза маггловские записи на этот счет. Конечно, они все сводятся к магнитному полю Земли и его аномальным зонам, однако во многих теориях и догадках немагического научного мира есть здравое зерно.
Сердце девушки колотилось, как безумное. Она чувствовала себя первоклашкой, впервые вызванной отвечать к доске. Но уже через минуту она успокоилась, мысли снова были ясными и готовыми нестись вслед за течением семинара, а то и опережая его.

Отредактировано Aylin I. Safi (2014-10-23 04:24:51)

Скорпиус тепло улыбнулся мисс Раду, и кивком ответил на её приветствие. Ему не хотелось сейчас разговаривать (да и возможности такой, с учётом занятия, которое должно вот-вот начаться, не было), но он обрадовался, увидев её.
Краем сознания юноша уловил мысль, что мисс Раду задержалась. Она не опоздала, но пришла непосредственно к уроку. Ему показалось, что подобное поведение для неё нетипично, но никакого вывода для себя из этого наблюдения Скорпиус не сделал. В конце концов, у любого человека может быть множество причин, по которым он отходит от привычного распорядка дня. Её могли задержать студенты в коридоре или ей самой могло потребоваться зайти перед занятием, например, в библиотеку…
«Но мисс Раду не станет изменять привычке из-за какой-то прихоти», — мелькнуло у него в голове, и Скорпиус на мгновение нахмурился. — «Она слишком организованная для этого. Слишком похожа на типичную отличницу — правильную девочку, готовую своим поведением поучать нерадивых».
Само по себе, это ничего не значило, тем не менее, мысль не отпускала. Скорпиус никогда не мог похвастаться хорошей интуицией, он был довольно наблюдательным, но к чужим переживаниям не чуток. Уже исходя из этого, было логичней проще предположить, что его внимательность к этому вопросу — это очередной приступ мнительности. Слишком многое, последнее время, происходит не спроста.
«В любом случае, спрашивать сейчас об этом, не слишком удобно», — подумал юноша. Действительно, он находился с мисс Раду в тёплых и даже дружественных отношениях, которые не только приносили ему радость, но были и объектом для гордости. Скорпиус считал, что может задать бестактный вопрос о том, что задержало интерна, но место для этого было не подходящим. Кто угодно мог его услышать и сделать неправильные выводы.
«Может быть, позже…» — подумал юноша, но тут его внимание привлёк второй сосед — русским мальчик, сдружившийся с Ру. Скорпиус, услышав свою фамилию, посмотрел на него внимательно и несколько насмешливо. Подобным взглядом Малфой одаривал каждого, кто, по его мнению, не имел оснований считать, что может рассчитывать на его ответ. Что касается Максима, это было не вполне верно — к приятелю Мишеля Скорпиус вполне мог отнестись с терпением, — но его тон не понравился благородному юношу. Мальчишка говорил с ним, как с равным, и это вызвало лёгкий укол раздражения, которое, впрочем, Малфой подавил. Он догадывался, зачем Максим хочет с ним встретиться и, пожалуй, одобрял подобное желание.
«Это стоило сделать давным-давно», — хмыкнул юноша и, после короткой заминки, кивнул:
— Хорошо, — негромким голосом произнёс Малфой. — Я выслушаю тебя после семинара.
Скорпиус сомневался, что у Максима есть какая-то информация, что-то такое, о чём он сам не знал, что-то, что могло бы помочь, но не мог полностью исключать такую возможность. Вполне вероятно, этот Максим собирается всего лишь потратить его время, но заранее злиться на подобный вариант было бы бессмысленно. Поэтому юноша прикрыл глаза и вздохнул, в очередной раз за день обращаясь к небольшому запасу личной терпеливости. Когда он поднял взгляд, занятие уже началось.
«Насколько и как», — проговорил про себя Скорпиус, отмечая самое важное в вопросе, и отметая всё лишнее. Профессор уже дал чёткое указание на то, что место влияет на магию. Вопрос лишь в том, как сильно и каким образом оно может влиять. Юноша, привыкший к традиционной магической практике, слегка нахмурился. Он обнаружил, что знает несколько примеров такого влияния, но не может объединить их в общий тезис. Впрочем, Скорпиус, как всегда, не спешил выразить своё мнение. Ему больше нравилось указывать на ошибки других, чем делать их самостоятельно.
— Слишком много слов, — беззвучно произнёс юноша, пытаясь вникнуть в большой монолог Крама. В чём-то парень, в общем-то, был прав — место, не как магическая величина, а как определённая обстановка, обстоятельства и ландшафт, — может повлиять на эффект от чары, но на саму чару оно никак не влияет, поэтому первая часть рассуждений Крама к вопросу семинара никакого отношения не имела. К тому же, складывалось впечатление, что к концу парень сам запутался в своих размышлениях. Скорпиус невольно сморщился, когда речь зашла об Адском Огне. Во-первых, как он знал, именно в таком огне погиб школьный приятель отца, но важнее было то, что упоминалось это заклинание не к месту. Парень словно бы хвастался тем, что знает тёмное искусство, и это неожиданно разозлило Малфоя.
«Выскочка», — подумал юноша и вздохнул повторно, когда Крам начал опровергать сам себя, и снова, по мнению Малфоя, говорил не о том, углублялся в дебри, не замечая самой сути.
С мисс Сафи, взявшейся отвечать после Крама, Скорпиус был согласен гораздо сильнее. Похожие на её рассуждения мысли ходили и в его голове, но озвучивать их он не стал, поскольку не смог сформулировать короткий и ёмкий тезис, а повторяться, используя несколько иные примеры, было бы глупо.
Слова мисс Раду лишь подтвердили его ощущение правильности собственных мыслей, однако, тоже не указывали на численные показатели, а вопрос, тем временем, был задан достаточно точно. Скорпиус максимально беззвучно пододвинул к себе письменные принадлежности, и выписал на листке пергамента следующее: «Подводя итог, я бы сказал, что место может влиять на магию, как положительно, так и отрицательно, но, чтобы определить, насколько магия зависит от места, нужно понять, что это за магия, что ещё на неё влияет и на каком месте она будет производиться». Сделав это, юноша с любопытством посмотрел на профессора. Несмотря ни на что, семинар начинал увлекать его.

Скорпиус едва заметно кивнул, услышав замечание Эзры, обращенное к Краму. Этот жест не был продиктован злорадством или каким-либо иным негативным чувством. Иностранный студент не вызвал у Малфоя симпатии, это верно, но и ненависти к нему он не испытывал. Однако ответ Крама не понравился Скорпиусу и более всего не понравилось ему упоминание Адского Огня.
«Он ещё бы Авада Кедавру приплёл к описанию эффективного использования боевых чар!» — тихо фыркнул юноша. На какой-то короткий миг ему даже стало интересно, насколько хорошо Рене может использовать  свои теоретические знания. Не Адский Огонь, разумеется, это дело, несмотря на высокий уровень, при определённом настрое появляется достаточно легко, легче, чем этого может хотеться, и, как верно заметил Крам, с ним лучше уметь справляться.
Помимо этого нелепо сильного заклинания, существовали иные чары, хороший обмен которыми мог бы не то, чтобы поднять настроение, но позволить избавиться от лишнего негатива. Мысль эта казалась провокационной и почти физически заразной, но Скорпиус смог её отбросить. Ему и в обычное время было бы сложно найти повод и организовать дуэль так, чтобы не повредить репутации, а теперь, когда он находился на взводе, это вполне могло обернуться большими неприятностями. Их у Скорпиуса и без того хватало, поэтому он старательно сосредоточился на монологе профессора, благо там было что послушать.
В конце концов, Малфой утвердился в правоте собственных суждений и остался этим несказанно доволен. На его губах отразилась лёгкая полуулыбка, а поза, в которой он расположился на стуле — его отчаянная попытка держать и спину, и голову абсолютно прямо, — оставаясь безупречной, стала менее напряженной. Постепенно, Скорпиус чувствовал, как отодвигается и уходит его желание взорваться. И, как только это желание прошло, Эзра произнёс свой следующий вопрос.
— Пирамиды, — ответил Малфой почти без паузы, не давая ни одной возможности опередить себя. В этом коротком слове было очередное напоминание для всех об отсутствии одного-единственного человека, который мог бы произнести его сам. Мог он, наверняка, и рассказать немного об этом конкретном месте силы, раскрыть его особенности, а они, наверняка, были, но Мишель сейчас находился в камере и не имел возможности ответить сам, а Скорпиус знал немного. — Если это необходимо, я могу назвать конкретную пирамиду, — добавил он с улыбкой. Ему не нужно было обращаться к другой незнакомой стране, чтобы ответить на вопрос профессора — в Британии хватало своих уникальных мест силы, — но помня привычку дополнять ответы друг друга, он решил, что так будет лучше. На семинаре достаточно студентов из Британии, а египтянин был один.

Мисс Айра отозвалась глухо и отстранёно, она будто была занята своими мыслями и до поры до времени не слишком вникала в происходящее. Юношу это не задело, и он просто мягко кивнул в ответ.
Несмотря на все опасения Максима, Малфой тут же среагировал на обращение к нему. Поймав взгляд слизеринца, парень стойко выдержал небольшую паузу, последовавшую после его просьбы. Он молча и серьёзно смотрел Скорпиусу в глаза, не пытаясь, вопреки своему обыкновению, улыбнуться и тем самым подсознательно расположить к себе собеседника. Он никогда не пытался понравиться этому гордому человеку. Сейчас ему нужно было, чтобы его приняли и ответили согласием. Ведь тогда появлялась надежда на взаимную помощь с целью вызволить их общего друга. Получив положительный ответ, юный волшебник кивнул и тихо отозвался:
- Спасибо. - после чего вернулся к семинару. Всё, что нужно было сказать, он уже озвучил. Осталось дождаться конца занятия, которое, впрочем, увлекало всё сильнее и сильнее..
Следующей после Рене решила ответить Айлин Сафи, практикантка на кафедре УМС. Максим повернул голову в её сторону, с интересом слушая её ответ. Он был не менее объёмен, чем выступление Крама, однако был гораздо более конструктивен и понятен. Ничего лишнего, конкретные и понятные примеры, гораздо более близкие к теме семинара. К девушке присоединилась и мисс Раду, чей и без того довольно тихий голос звучал как-то приглушенно... будто она хотела дополнить уже высказанное, но не хотела целиком и полностью переключать внимание на себя. Юноша порадовался про себя, что интерн чар сидела довольно близко от него, и ему удалось услышать всё, что ей хотелось сказать.
Меж тем Воробей почувствовал знакомый зуд в пальцах - он привык вести конспекты, писать короткие заметки по поводу увиденного или услышанного. Таким образом, он упорядочивал полученную информацию, выдавая её в виде коротких тезисов или вопросов, которые интересовали его в данный момент. И, хотя изначально он планировал высказать своё мнение по существу заданного вопроса, уже озвученные ответы перекликались с его размышлениями, по-своему дополняя их. Ему не хотелось повторяться, поэтому Максим решил обратиться к пергаменту. Впрочем, изложить свои мысли в виде текста он не успел - профессор Катц снова заговорил.
Его замечание по отношению к Краму показалось Максиму справедливым - первая часть ответа Рене касалась скорее практики использования заклинаний в полевых условиях с поправкой на их взаимодействие с окружающей средой. Затронутые в ответе Тёмные искусства в сознании Максима могли бы стать темой отдельного занятия. Хотя парень не раз ловил себя на том, что именно эта область магического знания интересовала его меньше всего. Хотя, если быть точным, она просто противоречила ему и его жизненным установкам... при всей своей безрассудности меньше всего на свете Воробей хотел причинить кому-то вред. Поэтому это было, пожалуй, одно из немногих знаний, которым он был готов довольствоваться лишь в теории...
Меж тем, профессор Катц успел подвести итог уже высказанному ранее и заговорил о неотделимости магического и не магического миров, заставив Максима согласно кивнуть. Парень целиком и полностью разделял точку зрения профессора, однако поневоле задумался после его слов о магии, пропитывающей весь окружающий мир. Он привычно соизмерял услышанное с научными представлениями обычного мира:
"Будь на его месте преподаватель физики, он, должно быть, заговорил бы об атомной структуре всего, что нас окружает, элементарных частицах и, возможно, даже о теории Струн. Довольно интересно замечать общность этих идей родом из двух разных миров..." - Воробьёв даже после поступления в магическую школу не утратил интереса к естественным наукам, которые он по мере сил и времени изучал на каникулах. Ему всегда было любопытно сравнивать между собой магическую и "маггловскую" реальность, находить схожие черты и удивляться различиям. Для него оба мира не были разделены по-настоящему и поэтому он так легко принимал их оба. Ему было приятно осознавать, что профессор придерживается схожей позиции.
Услышав новый вопрос учителя, Максим выпрямился, желая ответить, однако его опередил Малфой. Его ответ одновременно удивил, и обрадовал паренька. Слизеринец озвучил именно тот вариант, который бы прозвучал из уст Мишеля. Это будто подчеркивало его отсутствие на занятии, и вместе с тем было очень хорошим, интуитивно понятным примером "места силы". Мальчик улыбнулся и сделал пометку на пергаменте, написав слово "Ритуал" и "Захоронение", после чего подписал под каждым озвученный ранее вариант, после чего, подумав, записал ещё несколько.
К этому моменту в диалог с учителем успел вступить Крам, очевидно в привычной для себя манере постаравшийся одним махом охватить довольно большой объём информации. Впрочем, в этот раз его ответ был гораздо более чёток и понятен. Добавив термин "капище" к уже написанному ранее, Воробей поднял голову и решил озвучить свой вариант:
- Места, на которых построены магические школы. Мне кажется, что в каждом конкретном случае они были выбраны не случайно. Их сила способствует обучению и развитию магических способностей обитателей, позволяя легче постигать то, что в других условиях давалось бы с большей затратой энергии.
На этом юноша замолк, не желая ударяться в долгие объяснения и тем самым рискуя запутаться и запутать всех остальных. Он давно заметил, что далеко не всегда словами удаётся высказать то, что осознаешь разумом. И тем более то, что чувствуешь сердцем (или душой). Магические школы, в его понимании, были своего рода аккумуляторами магической энергии, благодаря чуть ли не ежедневно творящемуся в их стенах волшебству. Пространство, буквальное пронизанное живой, активной магией, просто не могло не отзываться на попытки колдовать.
" С другой стороны, с равным успехом могут существовать и места, препятствующие магии или поглощающие её...." - парень поспешил записать свои выводы, чтобы позже задать вопрос преподавателю.

Отредактировано Vorobev Maksim (2014-10-28 20:32:31)

На занятиях Эзры Катца Доусэр все же был новичком, но влиться в процесс тут было несложно. Во многом потому, что это были не уроки, а именно семинары – ни обязаловки, ни привязки намертво одного занятия к другому по теме. Прийти практически в середине года оказалось легко.
Профессор чаще всего начинал занятия не с лекции, а с вопроса к аудитории по теме семинара, как сделал и сегодня. В первом же ответе от сокурсника Доусэр, начавший было размышлять самостоятельно, слегка утонул, и это немного сбило… впрочем, неважно, Стоунхендж и некоторые моменты все же были в тему. Речь шла о местах силы, и из слов девушек-практиканток Джон понял, что начал мыслить в верном направлении. Отвечать первым он никогда не спешил, вообщем-то ни на одном уроке, на каких-то ему хватало и вовсе просто слушать (а на каких-то и не очень слушать), но семинары были ему интересны, да и поучаствовать в уроке-разговоре – это совсем другое дело.
Когда профессор конкретизировал вопрос, и все начали отвечать, Доусэр помедлил, выбирая, что из кучи вариантов озвучить. Его взгляд пробежал по парте, остановившись на сложенном в уголке пергаменте и чернильнице с пером. Пока конспектировать было нечего, да и вообще он ловил себя на том, что на семинарах Катца почти не пишет. Малфой озвучил про пирамиды, Рене (Доусэр было приготовился концентрироваться на себе чтоб снова не потеряться в его рассуждениях, но пронесло, Крам был почти краток) упомянул свой вариант… «Капища…» - Джон попытался нащупать в памяти определение этого слова, сказанное далее про захоронения выдало ассоциацией слово «курганы», но ничего больше. «Мало я сидел в библиотеке», - с самоиронией подумал Джон, откидываясь назад на спинку стула и слушая дальше. Про места расположения магических школ Макс наверняка попал в точку, и чем больше лет школам – тем наверное больше место копило энергетику обитающего и множащегося там волшебства. Сам Доусэр подумал про места паломничеств у представителей различных религий, хотя из конкретики пришел в голову разве что Иерусалим и Храм Гроба Господня – одна из самых почитаемых христианских святынь. Причем в таких местах, даже если предположить (ну допустим атеистам), что изначально они были лишь пустой выдумкой, легендой, не имеющей оснований, со временем место силы могло, как бы это не звучало, образоваться. Потому что сотни, миллионы верующих приходили бы и молились, передавая месту свою энергетику, свою веру, насыщая его силой. Во всяком случае, он так думал. Был еще вариант от обратного – места проклятые. Правда там примеров он почему-то сразу не придумал, но одного заряда негатива со стороны наделенного силой человека определенно могло хватить, чтоб зарядить место этим негативом на долгие годы. Хотя это были скорее не исконные, а именно сделанные кем-то места силы, если так можно выразиться. К тому моменту прозвучал вариант про больницы, и про отделения для душевнобольных Джона заинтересовало даже больше, чем про расположение самого здания на какой-то определенной территории. А ведь правда…
Впрочем, из его собственных вариантов про святые и проклятые места на его взгляд было более верно, чем еще кое-что, в чем он сомневался. Оценок тут не ставили, поэтому раз уж вариант нужен был один от каждого – озвучим и проверим, насколько логично предположение.
- Места природных аномалий, к примеру хижина Вихрь Орегона в Америке, - произнес он, чуть было не добавив «или Бермудский треугольник», но подумав, что это уже прозвучит забавно. Пересмотрел Секретных материалов. Хотя он так и так пересмотрел. По сути, кроме озвученного было еще какое-то похожее место, тоже покосившаяся хижина с неработающими силами притяжения, и где рост людей менялся в зависимости от того, в какой ее части они находились. Джон просто забыл точное наименование второй. Интересно, что скажет профессор. Если уж мир магии и мир магглов находятся в неразделимой взаимосвязи, то ведь наверняка и аномальную зону можно назвать местом силы. Ну был конечно вариант что под землей там закопаны космические корабли, но даже это - чем не энергетика?

Одними из последних выступили два представителя Хаффлпаффа - незнакомая Максиму девушка, доселе тихонечко сидевшая рядом с Крамом, и Доусэр, облюбовавший место с выходцем из Северной Америки. Первая в качества примера назвала магические больницы, заставив Максима всерьёз задуматься.
"Почему наличие психически больных людей усиливает целительные свойства места силы?" - слушая ответ Джона, размышлял Максим. Его вариант понравился парню, места природных аномалий издавна привлекали к себе внимание людей, заставляя придавать им особое значение, изучать их, пытаясь разобраться с причинами. И существование далеко не всех из них было-таки объяснено. Однако проблема "безумцев" всё же не выходила из головы...
Меж тем профессор Катц после некоторой паузы заговорил снова. Фраза "не оправдывайтесь" несколько озадачила юного мага. Он немного не понимал, что имел в виду мужчина, сказав эти слова. Возможно, он имел в виду, что не обязательно было пускаться в долгие рассуждения о том, почему студенты выбрали тот или иной вариант.
Услышав слова профессора о существовании мест, которые препятствуют творению чар, мальчик слегка кивнул и сделал пометку на пергаменте. Его предположение оказалось верным, оставалось только узнать правильное определение подобным точкам.
"Места силы и места... бессилия?" - озадаченно моргнул он и поднял взгляд на Катца, который творил чары на своём столе. Следя за цепью его рассуждений, Максик ненадолго вернулся к записям. Чуть ниже уже написанного он вывел "естественные" и "искусственные". Отнеся к первой группе "места Вихря", он подписал вариант Доусэра. Написав "Место Веры" и подписав примеры, парень задумался.
"Большинство сооружений религиозного характера возводились искусственно. Однако существуют примеры мест, которые изначально чем-то привлекали людей, а потому обрели некое религиозное или ритуальное значение. Это были и Места Вихря в том числе... однако были и те места, которые не являли собой никакую природную аномалию, но тем не менее стали местом поклонения"
Когда профессор озвучил вариант Воробья, тот непроизвольно навострил уши  ему было любопытно, оказался ли он прав или ошибся. Оказалось, он назвал некий промежуточный вариант. Выслушав преподавателя, парень медленно кивнул, переваривая полученную информацию. Понятие условий, близких к лабораторным было довольно наглядным и по-своему перекликалось с предположениями русского волшебника, корректируя их в нужное русло.
"Условия, которые не помогают творению чар, но и не мешают... своего рода, нейтральная среда. Она может показаться как способствующей, так и препятствующей по сравнению с реальной ситуацией" - парень крутанул в руке перо, припоминая пространный монолог Крама про использование заклятий на местности.
Одновременно с этим Эзра Катц высказал информацию, которая требовала уточнения. Но, поскольку он ещё не закончил говорить, мальчик пока придержал вопрос при себе.
Внеся в список искусственных мест силы пирамиды, Макс с интересом начала слушать про магические больницы, которые так заинтересовали его с момента, когда этот вариант высказала мисс Сильвестр. Объяснение феномену воздействия безумцев на свойства животворной силы не было дано, однако профессор решил уточнить это у девушки, вступившей "автором" предположения. Дожидаясь, пока она сформулирует ответ, парень поднял руку, привлекая к себе внимание. Он не ставил пока себе целью попытаться озвучить собственные предположения по этому вопросу, поскольку они были слишком расплывчаты для полноценного и ёмкого ответа, а потому задал другой вопрос:
- Разрешите уточнить, профессор. Вы упомянули, что места силы редко достигают больших размеров. В таком случае, не могли бы вы пояснить, какой может быть их площадь и от чего она зависит? - после чего Воробьёв сделал паузу, размышляя, следует ли посылать вдогонку первому ещё кое-что. Но всё же высказал: - И ещё я хотел бы прояснить кое-что. Многие Места Веры, так сказать, обустроены искусственно созданными сооружениями религиозного или ритуального характера. Однако есть места, которые имеют для верующих схожее значение, однако проявляли необычные свойства до того, как люди сделали их местами культа. Чаще всего это природные объекты, вроде гор, рек или источников или деревьев. Что вы думаете на этот счёт?

Айлин глубоко задумалась о конкретных местах силы, которые требовалось привести в пример. Настолько глубоко, что прозвучавшее ее имя с уст Катца она отметила где-то на уровне подсознания, не побеспокоившего текущий ход мыслей.
Образы гор, храмов, кладбищ, замков роились в воображении девушки, и каждый из них требовал детального рассмотрения ею самой прежде, чем интерн воспроизведет хоть один вслух. Примеры, уже дважды указанные Крамом были единственным, в чем волшебница могла согласиться с юным школьником, они и сами настойчиво возникали у нее перед глазами. Однако наибольшим поводом для размышлений стало короткое слово, прозвеневшее в тишине класса. Пирамиды. Казалось, это даже не требовало разбора или подробных объяснений, чтобы понять всю суть магии этого места, истинного и неоспоримого места силы. Сафи и сама уже не единожды подумала о таинственных гигантах пустыни, о тех ощущениях, просыпающихся внутри и подобно лаве из самого жерла вулкана поднимающихся наружу, когда ты стоишь, такой маленький и незначительный, рядом с огромными пирамидами, твои ноги утопают в песке, а душа - в пучине магии, энергии, захватывающей тебя полностью и как будто даже подчиняющей себе. Практикантка отчасти была даже рада, что о пирамидах ответила не она, а юный наследник небезызвестного рода Малфоев. Хотя был бы здесь Мишель Ру, так же, как и сама Айлин, учившийся в Амаунет, этот ответ был бы более ожидаемый от него.
Взгляд восточной колдуньи плавно перетек со слизеринца, на которого она теперь смотрела оценивающе, вновь на профессора из Тибета. Тибет. Заснеженные вершины, острые пики, и Кайлас. Гора Кайлас недаром пришла в голову чародейки как особо почитаемое место паломничества большинства восточных магов и волшебниц. Мало знала Айлин об этой вершине. Однажды лишь Егофар на вопросы девочки бросил таинственное: "Кайлас меняет, меняет настолько, насколько ты этого хочешь". Тогда еще школьница, Сафи не поняла слов дедушки, но непременно захотела постичь их, посетив гору.
Лицо старого чародея на миг вспыхнуло в мыслях теперь уже взрослой девушки и пробудило еще одно воспоминание о месте неизмеримой силы: Мекке. Оно властвует над волшебниками и маглами, очищая души последних и наполняя новой энергией первых.
Думы об Аль-Хараме и Каабе по времени совпали с новым вопросом Катца. Взгляд девушки стал сконцентрированным, а выразительные губы приоткрылись.
- Места Целительной Силы скорее относятся к категории естественных, так как волшебные госпитали возникали в благоприятном месте, а не наоборот. На это меня натолкнула мысль о Мекке, исламской твердыне. Помятуя о том, что мы не говорим здесь о религии, я делаю акцент на волшебности этого места. Ведь еще до того, как маглы возвели святыню кубической формы, магическая часть общества черпала из нее энергию и знания, и еще до приверженцев ислама обнаружила целительную силу этого места. Маглы, разумеется, приписывали это чуду Божьему и самой религии, а вот я полагаю, что как раз концентрация Целительной Силы и делает Каабу таким Местом. И будь построена на том месте больница для волшебников, она посчиталась бы, несомненно, сильнейшей и величайшей. Впрочем, это что касается Востока. В восточной Европе такие места тоже встречаются, на их территории стоят древние храмы и церкви, как правило, маленькие и непрезентабельные, но полные этой самой необъяснимой энергии исцеления. Некоторые дольмены на северном Кавказе тоже вполне можно отнести к естественным местам силы, обладающим, пусть и не столь значительной, но все же целительной магией.
Айлин не придала своему монологу эпилога, как бы показывая, что вполне может высказаться на эту тему и больше. Сама она теперь будто переваривала сказанное ею же и оценивала правильность или ошибочность собственных суждений.

Отредактировано Aylin I. Safi (2014-11-10 05:22:29)

Таран был слишком занят самокопанием и  тем, чтобы излучать уверенность. Даже не так. Абсолютную Неколебимую Уверенность. Потому что он был теперь лидером и каким бы ни был матч сложным, как бы он не прошел, он должен оставаться опорой для команды. Он Таран, а значит за него должны держаться.
Он даже ни с кем не поздоровался и никого не замечал когда зашел с основной массой людей в аудиторию для семинаров по Другой Магии и занял одно из своих любимых мест в центре. И это смотрелось настолько естественно, словно так и должно быть. Только когда семинар начался с традиционного вопроса профессора, Александр позволил себе немного расслабиться и достать тетрадь, чернильницу и перо. Да вести конспекты на этих семинарах было необязательно, но русский привык кратко записывать темы, которых касались на каждом занятии, а таких тем набиралось иногда очень много и все были довольно интересными. Хоть и обращался к этим записям вне семинаров он крайне редко, но все же считал это довольно полезным.
Какое-то время он смотрел только на Катца, не делая ни малейшего поворота головы в сторону других участников семинара. Словно  до этого существовали только их голоса, а изображение начало прорисовываться вокруг тибетского мага, постепенно расширяясь. Впервые перевести взгляд заставила реплика Максима, про расположение магических школ. Просто потому что он и сам подходил к этой мысли, но планировал ее как-то объединить с высказываниями мисс Сафи и мисс Раду. Вообще, по мнению Александра, семинар шел удивительно плавно, словно поднимаемые темы были интуитивно понятны всем присутствующим. Но Александр молчал, потому что хотел привести в пример нечто чему был свидетелем сам. И нащупать воспоминание помог ему товарищ по сборной Рене Крам. Русский лишь смутно припоминал что-то о Чикатиле. Настолько смутно что точно вспомнить не мог действительно сквибом он был или простым маглом, но раз Рене рассказывает значит  в Дурмстранге этот исторический пример в рамках какого-то курса освещался. Зато Таран почему-то вспомнил о Москве.
-Я хочу привести пример Места Силы, которое я бы назвал Местом Искусственного Вихря. Это самый центр Москвы, столицы моей Родины. Для конкретики возьмем Кремль и Красную площадь. Слишком много событий важных для всей державы маглов и для всего мира. Слишком много крови. Слишком много смертей. Когда я впервые посетил Москву  я был совсем еще ребенком, но тогда я временами ощущал некую взволнованность, трепет. Казалось бы обычные ощущения ребенка, который видит нечто масштабное, историческое, но когда я был там в уже более зрелом возрасте я тоже испытывал эти ощущения, хотя не так остро, и еще что-то непонятное. Колдовать естественно в месте, где много маглов  нельзя, и совершенно не знаю, как это место скажется на магии. Никто не возводит это место в обьекты культа, да и связано оно в основном с маглами, но мне кажется, что оно особенное,- Таран сделал небольшую паузу. – И продолжая мысль о великих событиях, я рискну предположить, что Места Силы могут менять оттенок своей магии. Даже школы магии, которые были построены, чтобы соответствовать изначально лабораторным условиям, накапливают слои истории, событий, эмоций. Например, если я не ошибаюсь, Хогвартс четверть века назад стал местом для битвы. И думаю это событие неизбежно наложило отпечаток на его магию. И под конец хочу сделать еще одно предположение, что у каждого мага могут существовать личные Места Силы.
Наконец Александр затих. Во рту стало сухо, а в голове было ощущение что что-то он недосказал и упустил. Были неточности.

Связки, а вместе с ними и просто горло, постепенно восстанавливались у Крама, так что вскоре он вновь смог бы спокойно говорить, но пока необходимости в этом не было. Он и так сказал довольно много, что наверное со стороны было даже немного странно. Он ведь вроде как не особо разговорчивый и общительный парень? Но тут следовало понимать, что коммуникабельность человека и то как он учится, как отвечает на уроке - никак не связаны. Вполне можно быть молчуном по жизни, но когда надо давать крайне развернутый, пусть на деле ныне и ломаный ответ. Как ни крути, но говорить много тогда, когда ведешь речь не на родном языке, все же не самое благодарное занятие. Путаешь местами порядок слов, грамматику и произношение. Впрочем, главное его прекрасно понимали, а он понимал же что говорят другие.
После своего ответа, как уже было ранее упомянуто, маг замолк и стал просто наблюдать, да слушать. От чего-то немного затекла шея, так что юноша удобнее откинулся назад и сложил ладони на затылке, полуприкрывши глаза, но не закрывая их полностью, дабы вдруг не задремать. Внутри него все было спокойно и ровно. Расслабленность растекалась по жилам и заполняла нутро каким-то чувством удовлетворения, словно бы он сейчас выполнил какую-то особо сложную работу и достаточно успешно. Чем были вызваны эти ощущения юноша не знал, да и не морочил голову на сей счет, решив для себя то, что коль легкое блаженство решило к нему нагрянуть, то надо просто пользоваться моментом.
Когда после него заговорила мисс Сафи, а он уже устроился удобнее, то голос девушки вдруг стал убаюкивать Рене. Его звуки мелодично долетали по воздуху до ушей и столовно звуки ксилофона из музыкальной шкатулки медленно, крайне нежно и осторожно убаюкивали. Пришлось сделать усилие и открыть глаза полностью, дабы не поддаться сему чувству, да не уснуть прямо здесь и сейчас. Однако, хоть он было и почти уснул, но все же каким-то образом умудрился услышать каждое слово практикантки. И надо признать, ее мысль показалась магу весьма интересной, ведь действительно, не просто же так люди начинали почитать какие-то места? Не говоря уже о том, что в некоторых действительно случается порой то, что верующие зовут Чудесами.
- А может быть и так, что где-то перекаются сразу несколько мест... Место Вихря и Место Веры... - Едва слышно, почти шепотом, слетала мысль с губ юноши, исчезнув в воздухе. Просто мысль, не обращенная ни к кому конкретно и может быть даже никем не услышанная. Простая, но от чего-то кажущаяся вполне реальной, ведь кто знает как может Вера подействовать на скопление магии, будь это Местом Силы или Вихря? Особенно за долгие века молитв, ритуалов и много чего еще.
Потом заговорила рыжеволосая представительница Дома Львов, по совместительству подруга Лизии, на сколько было известно Краму. И ее соображение тоже было вполне уместным. Правду тут болгарин скорее склонялся в сторону того, что поселения могли основать не потому что там были ресурсы, которые можно было бы использовать, а скорее за тем, что Место Силы, сколь бы тавтологично не звучало, усиливало бы и поддерживало те чары, что скрывают поселение от магглов, либо еще как-то оберегают его. Ибо, как казалось Краму, когда речь идет о волшебстве на века, то для него нужен некий источник, который эти самые века и будет его поддерживать. Конечно, можно было бы и просто время от времени обновлять наложенные заклинания, но не проще ли обеспечить себя разом тем что требуется на долгое время, чем лишний раз морочить голову?..
Даль уже подал голос Александр Таранов, парень из России, который ныне заменял им в команде капитана. На счет принадлежности к местам связанным к магией исторических точек у болгарина не было соображений, кроме разве что того, что так могло быть, а могло и не быть. Ибо, что-то подсказывало ему, что некоторые территории даже для взрослых и опытных магов остаются темой спора в отношении того, что же там за тип Места и является ли оно вообще им. Но вот последняя фраза, о том что у каждого мага может быть свое Место Силы, очень даже понравилась Дурмстранговцу. И самое очевидное, что могло бы быть таким местом для каждого - это собственный дом.
А затем подала голос интерн чар и ответ ее заставил юношу выдохнуть с усмешкой, чуть приподняв уголки губ и на мгновение прикрыв глаза. О некромагии он толком ничего не знал, не считая школьного курса Дурмстранга и поверхностного упоминания там о том, что подобное мол есть. Впрочем, малые познания отнюдь не мешали сообразить, что эта магия относится к темной и хоть мисс Раду и заявила о том, что не говорит о темной же магии, но по сути о ней же и сказала, пусть может и не прямо, но косвенно. Болгарин посчитал, что она явно занимается самообманом. Во всяком случае в том, что только что сказало. Что же до слов о сборе слухов, то тут ему только и оставалось, что вновь усмехнуться,да чуть потянуть руки вверх, дабы выправить спину и разогнать кровь по жилам.
Говорить в ответ он ничего не стал, ибо не считал нужным. Юноша знал лишь то, что обычно директора школ не говорят о таком просто так. Да и было сомнительно, что директор станет распускать пустые слухи. Другое дело, что в истории могут быть неточности, недосказанности и тому подобное, но это уже дело десятое. А что же высказывания барышни касательно неосведомленности кого-то о ритуалах, то тут маг и вовсе был уверен в том, что уж кому, а только не ей об этом говорить. Хотя бы потому, что она приори не могла ведать о том, что и кому известно, а что нет. Глупо было судить поверхностно о человеке тогда, когда ты его толком не знаешь.
Кто-то наверняка услышав мнение Рене сказал бы о том, что он и сам сейчас судит неразобравшись. Да только у волшебника были свои основания считать так, как он собственно и считал, уж простит читатель за повтор слов. Да и потом, на деле его не интересовало особо мнение окружающих о нем до той поры, пока его не начинали сравнивать с отцом. И в принципе не было молодому человека и дела до окружающих, за редким исключением. Как например сейчас, когда одна волшебница возмутилась на пустом месте и лишь сумела позабавить его, Крама, но не более того.
Лично он сам считал, что рассказанная им история, будь в ней хоть толика правды, да и хотя бы на уровне теории, вполне относилась к теме урока. И в частности могла описывать описывать один из примеров того, что может являться Местом Силы и как оно могло бы образоваться. А говорить о том, что это пустой слух, но при том не соизволив озвучить неопровержимые факты, которые бы в корне опровергали сказанное - это все равно, что говорить мол то что вода мокрая тоже просто слух. Во всяком случае в восприятии того, кто именно так считал, не получая реальные опровержения вместо пустой болтовни.
Но, как бы там не было, смешками и собственными соображениями юноша и ограничился. Учителю было виднее как реагировать на рассказ про маньяка, ему было решать относится он к теме или нет, но уж точно не человеку, что находится на уроке на тех же правах, что и ученики. А даже ежели преподаватель и отвергнет речи болгарина, даже если сделает вновь замечание или и вовсе отнимет баллы, то волшебнику было на самом деле все равно. Он сказал ровно то что хотел сказать, озвучил свою мысль и то что знал, а думать вроде как еще никто не запрещал, не так ли?
Самоуверенно? Возможно, но сути дела это не меняло. Просто он потом на досуге постарается получить доступ в Запретную Секцию, хотя бы за предлогом того, что хоть в Хогвартсе не изучают Темные Искусства , но в Дурмстранге их учили и он все же планирует потом сдавать экзамен по ним. Тем более, что про сдачу экзамена было правдой. И, как только получит допуск, с приобретением оного может даже попросит помощи у куратора группы, просто сам покапает на тему всей этой истории, да и не только. И это будет куда лучше, чем ставить на место немного взорвавшуюся барышню интерна, какой ныне воспринимал ее парень.