Удивительно неприятным сюрпризом оказалось для Мишеля внезапное наличие у него свободного времени, в которое ему словно бы совершенно нечего делать. Однажды придя в гостиную после занятий, он сел на диван и как-то недоуменно посмотрел вокруг себя. В гостиной были тогда еще люди, его однокурсники и однокурсницы, те, кто был старше и младше. Все они весело о чем-то переговаривались: кто-то собирался пойти поделать домашнее задание, кто-то просто развлечься, кто-то просто отдыхал и общался. И, глядя на это, Ру осознал, что ему это совершенно неинтересно. Он смотрел на всех этих людей точно так же, как обычно волшебник смотрит на маггла: с недоумением и снисхождением. Внезапно юноша осознал, что не совсем понимает их, не видит смысла в пустом разговоре, который они ведут, не считает нужным делиться сплетнями или обсуждать что-либо, не хочет вести пространный разговор об интересах и том, кто недавно победил на каких соревнованиях, участвовать в споре, какая команда лучше. Все это казалось чуждым, неправильным и даже в каком-то смысле неприятным. Появилось острое желание и необходимость в том, чтобы занять свободное время чем-то полезным. По-настоящему полезным.
В тот момент Амон почувствовал, что там, в Египте, у него банально не было этого времени. Он не жил в Амаунет, после занятий отправляясь часто обратно к родителям для проведения дополнительной тренировки, необходимого занятия, выполнения какой-то важной для него работы. А здесь общения с родителями не было вовсе, дядя Реми был далеко, и все окружающие люди только раздражали своей праздностью.
Тогда-то Мишель и решил уничтожить свободу своего времени, максимально загрузив самого себя какими угодно занятиями. Только чтобы они были, чтобы продолжалось совершенствование его магического искусства. И что-то он мог легко делать и практиковать сам. Он много занимался самостоятельно, развивая то, чему его учили на занятиях. Он часто сидел перед аквариумом с водой и пытался зажечь внутри него огонь. Он часто продолжал практиковать exortus, чтобы он выходил у него не когда повезет, а всегда. Но были и такие моменты, которые нельзя было отработать одному. Или просто надо было, чтобы кто-то проконтролировал его действия, указал на ошибки, и для этого ему нужны были наставники. Он не то, чтобы не доверял профессору чар, но интерн чар была ему куда ближе по духу, и именно к Айре Раду он обратился с просьбой о дополнительных индивидуальных тренировках.
Это был один из тех дней, когда они с мисс Раду встречались в уже давно знакомом им кабинете, где проводили абсолютно все совместные занятия: что просто по чарам, что по некромагии. Зачем запрашивать второй кабинет, если есть уже один этот? Ни к чему, конечно.
Ру пришел, как обычно, раньше назначенного времени. Зашел в кабинет, оглядел просторное пустое помещение и привычно направился к одному из углов. Делать ритуальный защитный круг для своей собаки на время тренировки он уже привык. И Сет очень послушно сидел в кругу, потому что все еще помнил, как ему досталось однажды, когда он решил выскочить из круга в момент, когда на Хозяина нападали иллюзорные скорпионы, в которых пес слишком сильно поверил.
Мишель присел в углу, достал мел и принялся чертить защитную октаграмму. Это был самый простой ритуальный круг из всех, какие были. Квадрат обычно рисовали с чем-то дополнительно, а гексаграмма имела несколько иное значение, поэтому восемь углов были наиболее рациональны и правильны. Рисовал юноша легко и четко, ни одной кривой линии, все движения давно выработаны. Он не довел круг до конца.
- Сет, место, - приказал он псу и закрыл круг только тогда, когда собака уселась в центре.
Октаграмма была достаточно большой, чтобы Сет мог с комфортом и сидеть, и лежать в ней, чтобы не стер случайно хвостом меле или не сделал еще какой-нибудь случайной глупости.
Когда пес был надежно защищен от любых возможных эффектов тренируемых заклинаний, Ру поднялся и повернулся к двери. По его рассчетам, Айра Варвара Раду должна была зайти в кабинет с минуты на минуту.

Все верно. Девушка появилась в дверях как раз в тот момент, когда Ру обернулся к ней. Нет, его нисколько не удивляла такая пунктуальность. Она ему крайне нравилась. Редко можно было встретить людей, способных так следить за временем, не собираться больше, чем нужно, находить вещи, которые сам и положил на так называемые видные места, которые чаще всего совершенно незаметны, когда не думаешь об этом. Айра не тратила время зря. По крайней мере, так казалось самому Мишелю, для которого бездарная потеря времени равнялась медленной смерти. Волшебники и без того живут не то, чтобы очень долго, чтобы тратить свои минуты на праздность. Человек, в жизни которого слишком много лишних дел, не сможет добиться многого.
Был, правда, момент, который Амон обычно не учитывал: в отличие от большинства людей у него была еще и основа. Был фундамент, из которого он впоследствии разовьет собственные желания. А какие желания могут быть у наследника роду Ру? Как это ни банально, но Мишель всегда хотел власти. Настоящей власти. Он хотел знать людей и управлять ими, потому что верил: никто не сможет сделать этого лучше. Больше ни у кого сейчас не встает эта идея таким острым, краеугольным камнем, который не позволяет отвлекаться на глупости. Все, что он делал, должно было дать ему знание, могущество, силу, умение и опыт. Все, что так необходимо будущему пастуху человечества.
Мишелю нравилось заниматься с Айрой. А как же? Она не была учителем для него. Она была его британским наставником. Человеком, который не учит, как надо держать палочку, но человеком, который советует немного поменять угол наклона, чтобы эффект заклинания был сильнее.
Сегодня было первое занятие после происшествия в коридоре, с этой маленькой девочкой. Там, в иллюзии у него не вышло два заклинания. Правда, одно трансфигурационное, а второе колдомедицинское, но все же и то, и другое не было высокого уровня. А уж начальный уровень - это не важно, какой класс магии. Человек, знающий чары, вряд ли не знает, как их делать.
- Я понял, кажется, в чем моя ошибка в exortus, - произнес юноша, кивнув и оставив позади приветствие, которое ему казалось сейчас совершенно ненужным, - я недостаточно четко формулирую в голове степень освещения, но это я научился делать. С эмоциями заклинания тоже разобрался. Недавно... я столкнулся с необходимостью вытащить кусок древесины из раны и остановить кровь. Казалось бы, это просто. Всего лишь слегка уменьшить шип, а потом вытащить. И episkey. В общем, ничего сложного. Но, кажется, не так. Я предполагаю, что у меня не получилось просто из-за состояния некоторого шока. Я хочу немного потренировать эти чары, а основу занятия хочу посвятить разбору Specialis Revelio. Эта чара сильнее той сканирующей, что использую я. Единственное что, она работает на предмет и скрытые в нем магические свойства, а мне нужно, чтобы она вскрывала всю магию места. Просто показывала ее. Моя чара показывает ее цветом. Этого достаточно, чтобы понимать.

- У меня не бывает мелких планов, - согласно кивнул Ру. Даже при условии, что по нему не так уж и было это заметно, ему все же было приятно, что его увлеченность, его планы оцениваются, как большие, и вообще оцениваются.
Человек может сколько угодно говорить, что ему плевать, что о нем думают, но это никогда не будет правдой. Не бывало такого, чтобы личность не интересовалась собственным положением. Если не интересуется, то это не личность. Это было ясно Мишелю, как день. Он редко об этом задумывался, но даже отсутствие мыслей об этом не давало ему невозможности формулировать свое мнение в нужной конкретной форме. А иногда не в очень конкретной - все зависело от настроение и настроя на философский лад. Если этого не было, то все четко и правильно. А если есть, то можно и метафоры, и сравнения, и пару неудачных эпитетов.
- Чара глобального освещения не такая сложная, какой кажется, - еще раз кивнул Амон, - все зависит от того, когда ее использовать. Если ничего не отвлекает от сотворения чары, она определенно выйдет. Хотя она редко нужна, когда тебя ничего не отвлекает, вот ведь... удивительный факт, - он усмехнулся, посчитав свою иронию вполне уместной, - нет, спарринг потом, после разбора заклинаний. Они мне важнее, потренироваться я могу с кем угодно, но они не помогут мне разобраться с тем, чего я, видимо, недопонимаю.
Да, Амона волновали не получившиеся чары, и потому он предпочел полностью уделить основное время им. Но Раду была права: надо было немного размяться, чтобы магия шла не по холодной палочке. Обычно они с отцом разогревали палочки, творя какие-нибудь красивые и безобидные вещи. Оно не требовали быстрой реакции, а палочку магически распаляло очень даже хорошо.
Ру прикрыл глаза, легко вскинул палочки и привычно повел ею по воздуху, творя не менее привычные песчаные цветы, которыми они с отцом любили украшать комнату матери. Они обычно развеивали их по стенам, постоянно меняя узоры, цвета и сорта цветов, но оставляя их песком. Правда, на каждую тренировку Мишель старался вспоминать все время разные заклинания, чтобы не делать даже разминку на автомате. Отец Ру всегда говорил, что на автомате ничего не должно быть, что нужна здоровая реакция холодного разума, в противном случае не избежать ошибки. Непростительной ошибки.
И сейчас Мишель делал цветы, начиная легко улыбаться, потому что в голову сразу закрадывались легкие воспоминания подобных развлечений. И как дядя любил невовремя появляться и рушить все великолепие песчаными дюнами прямо на полу комнаты.
Амон скучал по родственникам, без которых оказался впервые, но этого он точно не собирался никому показывать, хоть сейчас и не замечал, насколько ностальгически тепло улыбается формирующимся под палочкой цветам. Правда, в какой-то момент он взмахнул палочкой, перенес заклинанием песчаные цветы на стену и встряхнул палочку.
- Я готов. Я понимаю, что делать с шипом, что надо представлять, и как это выглядит на более мелком уровне. Но кровь... - произнес он, снимая мантию и кладя ее на стол около стены, - все-таки... так, кровь останавливается наверняка тем же способом, как и в жизни, благодаря тромбам. Если так, то есть два варианта, как работает чара: она либо трансформирует какие-то из эритроцитов, либо все-таки это как манящая чара, призывающая необходимые элементы крови. Вряд ли заклинание заставляет кровь действительно остановиться.
Он остался в легкой темно-зеленой рубашке и черных брюках, закатал рукав на левой руке. Удобнее всего было работать с ранениями на руке. И недалеко, и достать можно, и если резать не запястье, а тыльную сторону предплечья, то еще и совершенно неопасно. Он не стал говорить, что будет подопытным. Это и так было понятно. Но надо сначала уточнить, хотя...
Одним движением палочки и звучанием привычной режущей чары он рассек неглубокую рану на своей руке.
- Так проще будет объяснять, - он нахмурился, чувствуя жжение в сделанной ранке, и протянул руку Айре.

- Хм.. я уверен, что сил больше, чем нужно, - произнес Мишель, прикрыв глаза и согласно кивнув.
Его самоуверенность всегда делала ему одолжение. Он всегда знал четко, что и как будет делать, и очень редко ошибался. По крайней мере, он никогда не считал свои ошибки фатальными. К чему жалеть о сделанном? Куда правильнее подумать "надо же, как интересно получилось", а потом уже решать проблемы по мере поступления.
Он кивнул на следующие слова Айры, не восприняв их, как какое-то оправдание. Обычно он не пропускал это мимо своего внимания, но на данный момент куда важнее было понять смысл волшебных действий, чтобы воспроизводить их более верно, более четко и более внимательно.
И так же он кивнул на ее предложение поговорить о внутренней концентрации с профессором Катцем. Здесь она была совершенно права, и Ру это понимал. Для каждого элемента своего самосовершенствования Мишелю необходим был свой преподаватель, потому что не было одного такого, который может преподать все и сразу. И хоть иногда юноше и казалось, что таким человеком может стать Эзра Катц, но потом он отбрасывал эту мысль. Не может быть один человек хорош во всем. И это совершенно не важно, что сам Амон собирается стать именно таким. Хотя... почему же? Он, например, практически не касается зельеварения и УМС... если уж на то пошло. Так что и он не будет прекрасен и идеален везде. Но уж в чарах надо стать лучшим. Во всех чарах.
- Да, я понимаю, - серьезно проговорил юноша, прикрыв глаза, - я обязательно обращусь к нему за дополнительным занятием по этому вопросу. Действительно, надо научиться мгновенно концентрироваться в критических ситуациях, тогда все будет выходить лучше, даже если это чара высокого уровня.
За что Мишель любил индивидуальные занятия, так это за возможность не выслушивать долгие объяснения, а переходить сразу к сути, потому что ему требовалось гораздо меньше времени для понимания, чем среднестатистическому студенту.
После некоторой разминки, когда они уже, наконец, перешли к практике после краткого объяснения того, что необходимо сделать, Айра Раду направила палочку на его повреждение, произнесла заклинание и... кровь остановилась почти мгновенно.
Мишель максимально сосредоточился на своих чувствах. Вообще, конечно, многим может показаться глупостью попытка почувствовать движение кровяных телец по сосудам, но, по сути, для лучшего понимания действия заклинания, надо было сделать именно это: почувствовать движение крови. Это практически нереально, но если задуматься поглубже, представить, сконцентрироваться на этом...
И Мишель постарался максимально сконцентрироваться на этом, прочувствовать этот момент. Он даже нахмурился. Когда действие заклинания закончилось и кровь остановилась, Ру кивнул.
- Хм... кажется, я понимаю, - произнес, а потом задумчиво добавил, - но, думаю, я сначала снова попробую на себе, сравню ощущение, чтобы понимать, правильно ли я делаю, а потом уже на тебе. Закрепление практики никогда не помешает.
И с этими словами он, не дожидаясь согласия мисс Раду, рассек себе руку рядом с предыдущим порезом, после чего сосредоточился, нахмурился и произнес:
- Episkey, - следя за своими действиями и снова концентрируясь на представлении того чувства, что было, когда Айра демонстрировала заклинание.
[dice=9680-1:10:0:Episkey]

Чара вышла хорошо. Нельзя сказать, что прямо-таки идеально, но все же кровь остановилась достаточно быстро, что не могло не радовать. Ру внимательно наблюдал и прислушивался к тому, что чувствует. Конечно, много почувствовать он не мог. Отдельные занятия с профессором Катцем у него начались не так уж и давно, и потому сосредотачиваться на подобных внутренних ощущениях мальчик особенно не умел, но был уверен, что это рано или поздно начнет у него получаться. Как же не верить в это? Тем более после того, как и Айра Раду посоветовала ему обратиться к тибетскому волшебнику. Определенно, это значило, что Ру идет верным путем.
Амон не считал мнение Раду истиной в первой инстанции или как-то так, но предпочитал прислушиваться к ее мнению, потому как ее мнение, во-первых, устраивало его и, во-вторых, чаще всего было объективно разумным.
А потом она сказала, что нужно нежнее. Вот с этим было сложнее. Не то, чтобы Мишель не умел быть... нежным. Хотя, чего уж там - не умел. Как-то вот это неудачно прошло мимо его воспитания. Конечно, мать всегда была образцом нежности и все такое, но ведь Амон никогда не считал ее для себя примером. Он ведь женщина.
С плавностью было проще, в этом мальчик не видел проблемы. Собственно, плавность нужна в творении половины заклинаний и была египетскому волшебнику знакома.
Впрочем, ситуация с незнанием нежности как-то даже напрягла. Раз он не знал, как это сделать, надо было обязательно это понять. И потренироваться. Подумать бы, на ком... так, чтобы еще ему и объяснили, что он делает не так.
- Хорошо, я понял, - хмуро проговорил Мишель, - плавно, как вода...
Он нарочно избежал слова "нежно", но оно плотно засело у него в голове, когда он выносил палочку над рукой Варвары мягко провел ею над образовавшимся на коже порезом.
Мальчик постарался выкинуть из сознания лишние мысли, чтобы они не мешали, представил все то же, что эта чара является манящей, и потому... нужно было представить именно это, хотя на этот раз в голову приходила еще и вода, точнее волны прилива, а это явно было не то, что нужно. Ру замер, так и не произнеся слов заклинания, закрыл глаза, еще сильнее нахмурился и тряхнул головой, отгоняя эту идею.
И только после этого он вновь сосредоточился, вновь занес палочку и попытался мысленно разделить для себя действие чары и необходимую плавность движений. И, когда у него это, наконец, вышло, он сотворил заклинание.
- Episkey.
[dice=3872-1:10:0:Episkey]

Мишель внимательно наблюдал за тем, как останавливается кровь в порезе у Раду. Он хмурился, потому что пытался уловить момент, словно пытался заглянуть внутрь творимого заклинания. Это было важно. Важно для того, чтобы понять, как это происходит, и что с этим делать. Рубиновая жидкость, только начавшая течь из раны, вскоре перестала, хоть и не затянулась обратно. Это было нормально: это не заживляющее заклятье, а всего лишь кровоостанавливающее. И, к слову, это тоже было плохо. Этого определенно было мало. Максимум, что могла сделать эта чара - помочь не запачкать одежду. И все. При обильных кровопотерях, оно не спасет. Слишком слабое.
- Думал? - переспросил Мишель, поднял голову и посмотрел ровно в глаза мисс Раду, - ни о чем. Точнее, думал о том, как должно твориться это заклинание, как и что действительно движется. И попробовал добавить движению плавность. Кажется, это оказалось самой большой проблемой.
Куда большей проблемой для Ру было, конечно, то, что он не творил чары на эмоции. Вместо эмоции он куда чаще использовал мысли о механизме воздействия. Конечно, и ему в школе преподавали, что большая часть чар требует определенной дозы эмоций. Больше всего было проблем поначалу с темной магией, которая у мальчика выходить не хотела из-за того, что он не был способен искренне желать кому-то зла. Ему ведь, в сущности, было плевать на людей.
И в связи с этим, и колдомедицинские чары были у него настроены не на желание помочь человеку, а на желание сотворить чару. К этому, правда, Амон уже привык, и довольно редко его система творения давала совсем уж конкретные сбои, что бы там ни говорил ему преподаватель в египетской школе. В какой-то момент Ру понял, что просто не стоит говорить с профессорами чар на эту тему, и тогда никаких проблем не возникает.
Практически любые чары мальчик воспринимал, как трансфигурацию. На схемах, формулах и действии. Но этот его метод хотя бы работал. И работал не так уж плохо. Другое дело, что, наверное, не все смогут воспользоваться им. У него от рождения было много мощи, так что... может, оно и к лучшему, что он особенно не испытывает ярких эмоций.
Мысль про плавность движений как-то не отпускала, и Мишель неожиданно для себя забыл собственные мысли насчет этой тренировки.
- Но, в целом, я понял... буду еще тренироваться, - он серьезно кивнул, - как насчет спарринга? Небольшого. Кажется, я хотел что-то еще, но задумался. Немного практики определенно о чем-нибудь мне напомнит.
Решил так, а после отошел на уже привычное расстояние, какое они обычно держали во время парной практики боевых и ЗОТС чар. На них всегда отдыхал мозг, потому что здесь действовать нужно быстро, иначе можно очень сильно получить...