Идея мисс Раду изначально показалась ему напрямую не связанной с тем, что он говорил. Девушка, которая обычно понимала всё буквально девушка, в этот раз словно бы окунулась в происшествие и додумывала даже то, о чём Скорпиус рассказать не успел. Её поспешность и взбудораженность  вызвали у него рассеянную улыбку. Мисс Раду словно бы опережала Скопиуса по скорости мысли, делая ни с чем не связанные, но, тем не менее, интереснее выводы. С этой точки зрения на своё молчание он не смотрел, хотя сам с помощью Бёрне наложил на информацию о клубе аналогичные чары. Отругав себя за несообразительность, Скорпиус нахмурился, припоминая свои ощущения.
Изначально, он совсем не хотел сказать, что у него не получалось озвучивать свои мысли. Скорпиус сам не смог определиться, чем считать эту девочку — приведением или мороком, — а ситуация не слишком располагала к обсуждению её природы. В итоге, юноша не помнил, чтобы у него были какие-то проблемы с речью в той комнате, но он ничего и никому о ней не рассказывал, хотя событие оказалось довольно ярким. Сейчас Скорпиус задумался, не связано ли его молчание с чарами. В конце концов, о происшествии он говорил очень мало: несколько дней назад с Эммой — участницей событий, — и с Варварой сегодня.
Пока он думал, «Три метлы» оказались совсем близко, и продолжать разговор, чтобы закончить его на полуслове, не имело никакого смысла.
— Я недолго, — заверил Скорпиус и сразу же направился к хозяйке заведения. После короткого разговора сошлись на том, чтобы заказ записать. Для этой цели юноше были выданы письменные принадлежности, и он очень скоро с этой задачей справился. Оставив аванс, Скорпиус вернулся  поджидающей его мисс Раду и слабо улыбнулся. — Теперь мои дела закончены и мы можем идти.
Действия, связанные с днём рождения, вновь вызвали в нём уже знакомую смесь предвкушения и досады, но, как только юноша, пропустив мисс Раду, вышел на улицу, он сразу же вернулся к брошенной теме.
— На самом деле, я не уверен, что не говорил об этом, — как ни в чём не бывало, ответил Малфой. — Я не очень хорошо всё запомнил. Там в этой комнате было не до того: мы постоянно спорили, кто-то что-то находил, взрывались лампочки и какие-то предметы, некоторые из нас оказались сильно ранены, — он пожал плечами. — Если там и действовали какие-то чары, только на мне их не проверить. Нужно спросить кого-то ещё, и всё равно нельзя будет рассчитывать на объективный ответ. Прошло время, все, наверняка, себе уже что-то придумали и отвечать будут согласно этим мыслям, — вздохнул Скорпиус.
Несмотря на то, как небрежно был озвучен этот рассказ, воспоминания о нём оставались неприятными. Находясь в той комнате, Скорпиус на какое-то мгновение поверил, что умрёт, и это его сильно напугало. Чтобы справиться с накатывающей паникой, ему пришлось наложить на себя чары. Теперь он не мог с уверенностью утверждать, был ли этот страх его собственным или его подослала та странная девчонка; испытывал ли он физическую потребность молчать или не говорил по собственному желанию; действовали ли они по какому-то определённому сценарию или у них всё-таки был выбор.
— Судя по всему, об этом никто не может говорить с какой-либо точностью, — усмехнулся он. — Мне очень интересно, почему раненным оказался только Мишель. Он больше всех остальных подыгрывал этой девочке, старался выполнить какие-то предполагаемо нужные действия, что-то проверял, — Скорпиус снова пожал плечами. Даже описать то, что с ними произошло, оказалось сложно. Слишком много вопросов вызывал их рассказ и, если бы не ранение Мишеля, Скорпиус, возможно, предпочёл бы считать всё происшествие какой-то массовой галлюцинацией. Вероятность какого-то инородного воздействия вызывала в нём сильный дискомфорт.
— Про другие события Хэллоуина я, к сожалению, тоже ничего не знаю, — признался Скорпиус. — Собственный опыт полностью захватил моё внимание и я не интересовался новостями. Только краем уха слышал про лже-преподавателя и мумию.
Темп, в котором они возвращались, не был похож на прогулочный шаг. Если в Хогсмид Варвара и Скорпиус шли без особой цели, то на обратном пути ими двигало желание, как можно скорее оказаться в том коридоре. Скорпиус шёл быстрее, чтобы поскорее о нём рассказать, узнать что-то или хотя бы просто закончить с неприятным делом, а мисс Раду, казалось, получала от ситуации какое-то удовольствие.
«Видимо, с ней давно не происходило ничего интересного», — мысленно ухмыльнулся Скорпиус.
— Через этот вход прошли О’Рейли и Эмма, — зачем-то сообщил юноша, когда они оказались в школе. — Здесь, — произнёс он поднявшись по лестнице на нужную площадку, — мы услышали плачь, а девочку увидели в этом коридоре.
В сам коридор Скорпиус вступил с некоторой неохотой. Подобное же чувство возникло у него и в первый раз, но интуиции юноша за собой не наблюдал, а причин для страха, как таковых, не видел. Кроме компании, по иронии судьбы оказавшейся рядом с этим коридором в ночь на Хэллоуин, в школе никто не исчезал, да и они вернулись почти без всяких происшествий.

— Возможно, — кивнул Скорпиус, у которого не размышлять на эту тему практически не получалось. Он не потерял сон и кошмары про коридор, обернувшийся в маггловскую комнату, ему не снились. Он даже не был по-настоящему сейчас напуган, хотя и испытал страх тогда, когда всё взрывалось и ему причудилось, что его жизнь оборвётся в месте, которое, на самом деле, не существует. Скорпиус не имел особого отношения к смерти, но очень не хотел умирать и, тем более, не хотел умирать так.
Собственные переживание и тот факт, что действия этого существа всё же затронули реальность, не давали Малфою отмахнуться от того происшествия. Он не мог сказать точно, как Мишель, что понимает, что произошло, не мог отмахнуться, как это сделал О'Рейли, или отнестись равнодушно, как МакГонагалл. Ему нужно было осмыслить происшествие, убедиться, что оно никогда больше не затронет ни его самого, ни его близких, и тогда, быть может, его бы отпустило.
— Мишель говорил, что девочка — эта Древняя сила, а таким до человека дел не больше, чем человеку до муравья, — он пожал плечами, давая понять, что согласен с тем, что ранение Мишеля не более чем случайность, которая могла произойти с каждым из них.
«И всё же произошла именно с ним», — мысленно добавил Скорпиус и заметно нахмурился. Ему определённо не нравилось то, что Мишель вынес из того пространства рану. Только этот факт указывал на опасность, которая их там подстерегала. Опасность, о которой, казалось бы, забыли все остальные. Впрочем, до других участников происшествия Малфоя не было никакого дела. Его волновал Мишель.
— Если он понимал это, то зачем тогда пытался что-то делать? — Скорпиус произнёс вслух то, что не раз спрашивал самого себя мысленно. Даже сейчас он проговорил это тихо, себе под нос, явно не обращаясь к мисс Раду. Конечно, подобный вопрос стоило задать Мишелю, но Скорпиус пока так и не сделал этого. Никаких особых причин не было, и с каждой неудавшейся попыткой выяснить обстоятельства встречи с той-самой-девочкой, юноша всё приближался к необходимости поговорить, но пока старался что-нибудь выяснить сам.
— Да… — произнёс Скорпиус и ещё раз оглянулся, то ли выходя из собственных размышлений, то ли, действительно, заинтересовавшись вопросом. — Я полагаю, что да, — он перевёл взгляд, наполненный интересом и предвкушением, на Варвару. Скорпиус не знал точно, чего ждал, но ему казалось или хотелось верить, что мисс Раду — всегда серьёзная практикантка чар, — обязательно должна что-то почувствовать. Ему было интересно узнать, что именно. Интересно услышать её мнение, узнать впечатление и сравнить их со своими.
— А что вам нужно для ритуала? — спросил Скорпиус, заинтересовавшись уже процессом. Новые знания всегда его притягивали. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Вот как, — голос Малфоя прозвучал холодно и отстранённо. На несколько мгновений он словно бы выпал из разговора и вновь оказался там — в невзрачной маггловской комнате. Он слышал взрывы, голоса присутствующих, грохот падающих предметов. Он видел тело того человека, почти чувствовал его. — «Развлечение, значит», — подумал Скорпиус и крепко сжал руки в кулаки. Возможно, злиться было совершенно бессмысленно, но он не мог не злиться. Древние Силы в лице странной маленькой девочки здорово повеселились с ними, в то время как они метались по замкнутому пространству, осознавая собственное бессилие.
«Нет», — напомнил себе Малфой, прикрывая глаза, — «метался в бессилии только ты. И мечешься до сих пор. Остальные вполне смогли смириться со случившимся и жить дальше. Может тебе стоит взять их пример?» — Скорпиус вновь вспомнил О'Рейли и МакГонагалл. Была ли их реакция связана с наличием маггловской крови или дело в особенной организации их психики, но Малфой чувствовал, что воспринять всё так же, как они и жить дальше, он не в состоянии. Ему нужно понять, прочувствовать это понимание, вписать его в своё ощущение действительности и тогда, быть может, ситуация перестанет казаться ему настолько дикой.
— Возможно, — встрепенувшись, ответил Скорпиус. — На самом деле, я не могу не удивляться, как спокойно все восприняли случившееся. Мы живём в магическом мире, но даже для нас не должно быть нормальным вдруг оказаться в плену чьих-то иллюзий, — он говорил негромко, не привлекая к себе излишнего внимания. Последнее время ему часто казалось, что его взгляд на мир сильно расходится с тем, как на мир смотрит большинство. В какой-то мере это немного угнетало. — Мишель понимает, что с ним произошло, а остальные просто не чувствуют потребности в этом понимании. Меня это удивляет. Такое ощущение, что они решили просто закрыть глаза на случившееся, сделать вид, что ничего не было, что всё осталось за гранью этой странной иллюзии.
«Но это не так!» — кровь Мишеля оказалась настоящей, его рана оказалась настоящей и, возможно, ключ к разгадке этой раны есть у Эммы. — «Возможно, и нет», — напомнил себе Скорпиус. Он не мог простить Эмму МакГонагалл — высокомерную девицу из Рейвенкло, — и не мог рассчитывать, что она простит его. Впрочем, Скорпиус не знал точно, что Эмма чувствует по отношению к нему, но «не мог простить» не совсем правильно характеризовало его чувства. Несмотря на то, что девушка посмеялась над ним, когда он попросил о помощи, ему было её скорее жалко. Она прочитала целую пачку моралей, но в итоге повела себя, как последняя дрянь. Возможно, Эмма как-то смогла оправдать себя в своих глазах, возможно, она полагает, что Малфоям помогать не стоит, но, в конечном итоге жалкой и глупой выглядела именно она — девушка, за которой осталось последнее слово в их маленьком споре.
— Хорошо, — с лёгким удивлением в голосе произнёс юноша и улыбнулся, внимательно следя за манипуляциями практикантки. — Мисс Раду, а вы всегда носите с собой всё необходимое для ритуала? — спросил он по-прежнему удивляясь. В обществе мисс Раду он чувствовал себя вполне уверенно и легко. Она была достаточно взрослой, чтобы к ней можно было обратиться за помощью или советом, но в ней не было той настойчивой попытки исправить его, которая чувствовалась в некоторых личностях. Скорпиусу нравилась мисс Раду, и ему было приятно вспомнить, что он ей тоже нравился. Она боялась подойти к нему, чтобы не испортить впечатление, и радовалась их знакомству и дружбе. Мысли об этом почему-то успокаивали Скорпиуса.
— Да, — согласился юноша, — было бы неприятно, если бы нам помешали. — Он внимательно посмотрел на мисс Раду и спросил более серьёзным тоном, в котором, впрочем, чувствовалась улыбка — последнее время его часто просят пустить себе кровь. — Расскажите, что резать и куда капать, пожалуйста. Я, в конце концов, лицо заинтересованное. Немного крови для такого дела мне не жалко.

«Тех, кто сильнее», — Скорпиус закусил губу. На самом деле, он не мог не признать, что в словах мисс Раду был определённый смысл. Слизеринцы никогда не отличались безрассудной смелостью, они были хитрыми, умными, изворотливыми, легко приспосабливались к обстоятельствам и в любом положении находили для себя выгоду. Скорпиус не без основания считал себя истинным Слизеринцем и гордился этим, но, тем не менее, сейчас не чувствовал в себе желания согласиться с суждением вполне соответствующем его факультету. Причиной этого неожиданного упрямства было не желание бороться или ущемлённое чувство собственного достоинства.  Скорпиус не мог забыть и принять, потому что не чувствовал себя в безопасности. Школа, в которой до этого Хэллоуина он мог спать спокойно, внезапно перестала быть для него крепостью. Он, его друзья и даже его девушка были в опасности, и это не нравилось Малфою.
— В какой мере, вы, разумеется, правы, — тихо ответил юноша. — Сила, с которой мне пришлось столкнуться, пожалуй, чем-то похожа на стихийное бедствие. Тот факт, что она выбрала нас, скорее всего, только случайность и вряд ли нечто подобное повторится. Но что если нет, — Скорпиус поднял взгляд тёмно-серых глаз на мисс Раду. — Что если ничего ещё не кончилось, что если мы всё ещё находимся под влиянием этой силы и она в любой момент может утянуть нас обратно, в ту самую комнату. Что тогда? — голос юноши немного дрожал, но страха, как такового, он не ощущал. Пожалуй, самым сильным его чувством в этот момент был гнев. Он злился на своих товарищей по несчастью, на их безрассудность и исследовательский интерес, злился, вспоминая уверенность, с которой они утверждали, что всё будет хорошо, злился на себя за то, что вляпался в эту ситуацию и ничего не смог сделать.
— Если мы попадём в грозу, то не станем с ней бороться. Нам это не нужно. Мы заранее можем узнать о скором приходе грозы и не пойти туда, где она должна произойти, или избежать риска, просто соблюдая определённые правила. Всё потому что мы знаем природу этого явления. И именно поэтому я не могу забыть и принять до тех пор, пока не стану понимать, что именно с нами произошло, — Скорпиус вновь бросил взгляд на нарисованную пентаграмму. В этот момент он думал, что, наверняка, понадобилось провести немало времени за подобным занятием, прежде чем линии начали ложиться так уверенно и ровно. Ещё он думал, что девушка, с таким увлечением решившаяся изучать опасный вопрос, на самом деле, не должна давать ему такие советы. Может ей руководили иные мотивы, но, тем не менее, в своём желании они были схожи. Эта мысль вызвала у Малфоя улыбку.
— Не волнуйтесь. Этого желания во мне более чем достаточно, — он задумчиво прикрыл глаза и заставил себя не обращать внимания на возникшее беспокойство. Мишель говорил о том, что эта сила невообразимо превосходит волшебников. Мисс Раду согласилась с этим утверждение, но, тем не менее, собиралась общаться с ней напрямую.
«Надеюсь, у неё есть определённый план», — подумал Малфой, не желая своими вопросами и сомнениями спровоцировать мисс Раду на мысль о том, что он будет лишним в этом процессе. Конечно, девушка только что назвала его своим другом, Скорпиус ценил это обращение и не сомневался в том, что именно так она и думает, но, тем не менее, Варвара оставалась интерном и несла за него ответственность. Он собирался настаивать на том, чтобы мисс Раду позволила ему принять участие в ритуале, и очень удивился, когда этого не понадобилось. Теперь ему не хотелось, чтобы она задумалась об обратном.
«Хорошо, что мне удалось поговорить с ней», — подумал Скорпиус. То ли от этой мысли, то ли от объяснений мисс Раду, он вновь почувствовал уверенность. Нельзя было сказать, что беспокойство полностью ушло, но теперь любопытство стало перевешивать.
— Более и менее, — кивнул Малфой и достал свою палочку. Соответствующее заклинание он знал, но, прежде чем применить его скинул с себя тёплую мантию. Несмотря на то, что Скорпиус не чувствовал особого тепла, он понимал, что температура в коридоре должна превышать ту, которая была на улице, а рукава и складки вполне могут ему помешать, если придется на что-то быстро реагировать. — Я готов, — сообщил он и по сигналу девушки сделал надрез, сжал руку, чтобы кровь пошла быстрее, и раскрытой ладонью приложил её к пентаграмме со своей стороны. Ничего говорить или делать он не стал, позволяя мисс Раду полностью руководить процессом. Даже мысли на какое-то время исчезли из его головы. Все, кроме одной: «Надеюсь, из этого что-нибудь получится».

Малфой никогда не боялся новых знаний. Если бы он узнал, какой вывод сделала о нём мисс Раду, то невероятно бы расстроился и даже рассердился. Само по себе её мнение не было таким уж страшным, в конце концов, слизеринцы, действительно, никогда не отличались отчаянной смелостью или слепой тягой к знаниям, но тот факт, что Варвара настолько невнимательно отнеслась к его словам, откровенно бы разочаровал юношу. Даже то, что интерн была увлечена подготовкой к интересному и ему ритуалу, не послужило бы достаточным оправданием.
Но Малфой ничего этого не знал. Он был убеждён, что мисс Раду отлично его понимает.

Скорпиусу нечасто приходилось участвовать в каких-либо ритуалах и, хотя он справедливо полагал, что Варвара, если бы в этом была необходимость, обязательно бы подробно проинструктировала его, всё равно небольшое волнения, касающееся правильности своих действий имело место быть. К тому же заметно саднила рука. Это было не то чувство, которое Малфой не мог бы вытерпеть, но, учитывая, что всю свою сознательную жизнь он, скорее, пытался избегать боли, рана доставляла ему некоторые неудобства. Рана, ожидание и тишина.
Стараясь не обращать на это внимания, Малфой вызывал в голове образы того вечера: зловещая девочка, маггловская комната, взрыв. Все эти образы больше не провоцировали у него ярко-негативных эмоций, но от них становилось неуютно. В какой-то момент Скорпиусу даже показалось, что они как-то проникают в реальность. Точнее, он решил, что собственная фантазия начинает влиять на его видение реальности. Он думал так, когда свет стал менее ярким и вокруг воцарилась звенящая тишина, но потом, когда в этой тишине послышались шаги, Скорпиус понял, что ошибся.
«Вот оно», — понял Малфой и по его спине поползли мурашки. Он вздрогнул, почувствовав ощутимый озноб, и мотнул головой, пытаясь найти источник звука. Перед его глазами уже стоял образ той самой неопрятной девочки в простом платье, но прежде чем Скорпиус её увидел или произошло что-то более удивительное, Варвара подала голос.
— Вот как… — ответил юноша с лёгким разочарованием. — И что вы думаете? У нас же получилось, да? — куда более стремительным и бодрым тоном поинтересовался он, подаваясь вперёд.
Ему всё ещё было прохладно, поэтому, недолго думая, Малфой поднялся и подошёл к собственной мантии, которую сбросил на пол. Несмотря на то, что снял он её всего несколько минут назад, одежда, как ему показалась, буквально пропиталась холодом.
— Вы говорили «на сегодня», — заметил Скорпиус, залечивая собственную руку. — Означает ли это, что вы хотите попытаться позже?

Вообще у Джека всегда была очень хорошая память на лица. Был только один момент, который надо было учитывать: с момента появления его в школе прошла всего неделя. Он не просто не успел познакомиться со всеми, он попросту до того времени особенно ни с кем и не контактировал. Чаще всего ходил по гоблинским тропам и тайным ходам школы, не желая пока ни с кем связываться. Ему вполне достаточно было общества Минервы МакГонагалл, с которой ему было о чем поговорить. А вот все эти профессора и студенты казались ему не столько маленькими, сколько... неразумными? Нет, не так. Просто для любого потрясения должно приходить свое время. И Джек Сандер Старший всегда хорошо знал, каким потрясением он может стать для неподготовленных к его появлению людей.
Вот как, например, сейчас.
Очаровательная, баснословно красивая девушка, имени которой Джек не просто не мог вспомнить - он его не знал, - смотрела на него сейчас как на привидение. Или и того хуже. Ну мало ли, что они тут вообще делали. Хотя, он и так ощутил тогда остаточных холодок темненького ритуальчика, так что догадаться вполне мог. То, что он увидел, просто подтвердило его догадки. Правда, его нисколько не беспокоило то, что они здесь делали. Джек не был здесь ни директором, ни деканом, ни профессором, ни, тем более, практикантом. Хотя, наверное, было бы очень забавно заявиться к какому-нибудь профессору и бодрым голосочком заявить ему, мол, "здрасьте, я ваш новый интерн!" - это была бы потрясающая шутка! И обязательно надеть шорты на подтяжках, рубашку с коротким рукавом и какой-нибудь галстук. И, конечно, гольфы до разбитых колен! И сандалии! Да, обязательно сандалии в дырочку!
И самое главное, что уловил Сандер из слов девушки - они кого-то тут вызывали. Но об этом он пока не стал ничего говорить.
И пока девушка быстро прибиралась на месте преступления, Джек обратил внимание на юного волшебника, что был с ней. Слизеринская мантия, белые волосы, бледная кожа, идеальная английская речь, не имеющая испуганной интонации вопреки определенно защитной позе и выставленной вперед палочке, которую, к слову, он довольно быстро опустил, - все это определенно и четко говорило: падай ниц, Сандер! Перед тобой сам Малфой!
Конечно, кто не знает Малфоя? И на его, Джека, век пришелся свой Малфой. Он был... прадедом, наверное, этому парнишке. Но все-таки определенно был. И у Сандера с ним были... своеобразные отношения. Ну да ладно, не это главное.
- Да ладно, - не выпуская из рук кружку с кофе, выдал насмешливо Джек на слова слизеринца, - ни за что не поверю, что вы не проверили перед началом место на наличие тут всяких посторонних стариков!
А потом надо было уже ответить юной леди, которая, как раз закончила с уборкой места. Джек даже переступил с места на место, чтобы не мешать чарам взаимодействовать с мелом, на котором он стоял.
- Ах, прошу покорно меня простить! Какая невоспитанность! - взяв кружку в правую руку, левой, когда девушка уже смотрела на него, он легко коснулся кончиков пальцев ее руки, намекая, что ее надо немного поднять. Далее он поднимал ее руку, практически ее не касаясь, и так же, невесомо, наклонился и чуть подул на тыльную сторону пальцев девушки, обозначив приветственный поцелуй и так же легко убрал руку, чтобы потом слегка обернуться в юноше и отвесить ему полупоклон, - Джек Дениел Сандер, консультант по магическим и артефактологическим премудростям, к вашим услугам! А вы, стало быть, наследник славного рода Малфоев?
Он не преминул блеснуть знаниями, отойдя к стене, чтобы видеть обоих и не стоять между ними.
- И вашего рода, судя по глубокой магической натуре вашего взгляда, не менее древнего рода, я, должен с прискорбием сообщить, не знаю, - он даже тяжко вздохнул, обозначив свою печаль на эту досадную оплошность.

Отредактировано Jack D. Sander (2014-10-27 23:14:44)

Скорпиус и сам прекрасно знал, что идея с дезиллюминационными чарами не самая удачная, но звучала она куда как обоснованней, чем мысль, что старик просто взял и появился в магическом круге.
«Если не можете предложить чего-то получше, почему бы не промолчать?» — подумал юноша, и раздражённо перевёл плечами. Он скорее чувствовал, чем понимал, что, наверняка, есть более подходящее объяснение, но в голову ничего не приходило, и это немного злило.
— Перед началом чего? — небрежно поинтересовался Скорпиус, не желая отвечать на вопрос старика. Да, проверяли, и да, это очевидно, но действительно сильные волшебники способны скрывать своё присутствие, а старику необязательно было стоять посреди магического круга на протяжении всего ритуала. Он мог появиться позже, наложить на себя скрывающие чары и пролевитировать до нужного место.
«Звучит натянуто», — подумал Малфой, раздражённо дёрнув бровью. Именно поэтому свою мысль он озвучивать не стал. Как-нибудь позже, Скорпиус задумается над тем, как старик оказался в круге, и обязательно выяснит это.
— Да, — удивлённым голосом ответил юноша. Он привык к наличию явного семейного сходства, и принимал его, как данность, но довольно редко слышал, что род Малфоев «славный». — «Звучит, то ли как неприкрытая лесть, то ли как издевательство», — подумал юноша, но, несмотря на это, догадка старика ему понравилась.
— Моё имя Скорпиус, — произнёс он, — а вы?.. — Скорпиус хотел поинтересоваться, как зовут старика, но тот уже назвался. Имя показалось ему смутно знакомым, но не вызвало чётких ассоциаций. По крайней мере, у Малфоя. Варвара же, наоборот, судя по всему, прекрасно поняла о ком речь.
— Вы его знаете? — прямо спросил юноша у неё и тут же вновь посмотрел на старика. — Что за должность такая, мистер консультант? Кого вы консультируете и что здесь делаете? — пространственные, не слишком уверенные и немного путанные реплики мисс Раду едва не сбили Скорпиуса с толку. В общем-то, не так важно, откуда этот дед делся. Важно, зачем он здесь.
— Как долго вы здесь находитесь и что видели? — спросил Скорпиус. На деле, ему хотелось задать немного другой вопрос. У него сложилось впечатление, что старик (мистер Сандер) находиться здесь довольно давно, и вполне мог остаться незамеченным, но зачем-то всё же появился. Следовательно, у него было какое-то мнение, которое он хотел выразить или что-то вроде того.