Ал топтался у входа в нерешительности, проводив долгим, немного даже тоскливым взглядом спины спешащих покинуть «поле боя» младшеклассников. Он, быть может, и не был самым догадливым человеком в мире – особенно, если это касалось женских помыслов – но уловить тонкий посыл в словах Гвендолин, которые она прошипела ему в лицо, мог бы даже слепо-глухо-немой с синдромом дауна в придачу. Она явно злилась на него. Не находила себе места, не могла успокоиться, была взвинчена, как самая настоящая фурия – как бы он это ни описывал, причин подобного её состояния найти не мог. Альбус лихорадочно вспоминал, не взял ли на каком-нибудь уроке что-нибудь с её стола, не опрокинул ли какую гадость на её одежду, но ничего такого в памяти не возникало – они сегодня вообще на удивление редко пересекались, если не считать утра – которое он, как и всегда, запомнил смутно, потому как наполовину спал.
Он хотел, было, подойти к замершей у камина Гвен, осторожно погладить по плечу и спросить, что он успел за прошедшие часы натворить, но она попросту не дала ему шанса. На отданный собеседницей приказ – иначе назвать просто язык не поворачивался – внутри шевельнулось какое-то чувство, протест. Ал сосредоточенно нахмурился, сверля оказавшийся в после зрения диван пристальным взглядом, зависнув буквально на пару мгновений. Не то, чтобы он не привык к подобным… всплескам эмоций. Малфой тоже не отличался тактичностью. Да и злиться на Гвендолин он попросту не умел. Но садиться отчего-то совершенно не хотелось.
Поборов себя, Поттер сделал эти сокровенные четыре шага в сторону дивана и сел так, будто палку проглотил – его плечи буквально одеревенели из-за напрягшихся мышц. Вскинув на неё явно растерянный взгляд, Альбус снова попытался вспомнить, что же он совершил. На ум всё так же ничего не шло. День был довольно-таки скучным, даже с О'Рейли ни разу не столкнулся, что не могло не радовать. Ну… до этого момента – радовать, а сейчас Поттеру стало уже как-то совсем не до ненавистных соперников. Впереди его ждало куда более страшное препятствие – непонятно отчего разъярившаяся женщина.
- Прости, Лин? – Он отёр почему-то увлажнившиеся ладони о полы своей мантии, продолжая взирать на неё вроде как виновато, но всё ещё растерянно и непонимающе. – Я… я что-то не так сделал?
И всё-таки на то, чтобы сидеть смирно у него просто не хватило сил – нервно подорвавшись на ноги, он буквально за пару-тройку быстрых, широких шагов сократил расстояние между ними. Протянул, было, руку, чтобы прикоснуться, но наткнулся на взгляд, словно на какую-то возведённую между ними стену и замер, не донеся свою ладонь до цели каких-то пары миллиметров.

Женщины. Зачем же говорить о проблеме прямо, в лоб, если можно перед этим хорошенько походить вокруг да около, распаляя себя и собеседника, и только к концу разговора выкрикнуть причину своего расстройства мужчине в лицо, после чего быстро смыться, громко хлопнув дверью. Да, такой подход отлично развивает в некоторых особях противоположного пола комплекс виноватого. Большинство же к тому моменту настолько выведены из себя, что такая развязка способна вызвать разве что очередной прилив раздражения и мигрени. К счастью, Альбус относился именно к редкому числу совестливых мужчин, на которых никакой ор, никакая женская истерика толком не подействует. Негативно, по крайней мере.
Выдохнув, Поттер опустил, наконец, протянутую руку, так и не прикоснувшись к собеседнице. Её слова, к вящему его разочарованию, так и не прояснили картины целиком. Но он, по крайней мере, выяснил для себя то, что Гвендолин злится на то, что он уделил долю своего внимания… кому-то, её раздражающему. Ал смело вычеркнул из списка, составленного мысленно, всех слизеринцев – если бы это был кто-то из них, Гвен разозлилась бы куда как раньше. Годов этак на несколько. Альбус, несмотря на то, что он, мягко говоря, не был примером истинного «сына своего факультета», недостатком общения среди студентов своего факультета не страдал, даже если не всё оно состояло исключительно из приятных ему минут. Впрочем, несмотря на это, список всё ещё был достаточно длинным, чтобы окончательно сбить его с толку. Он нахмурился, полностью погрузившись в воспоминания, а чуть прикушенная губа и немного потерянный взгляд выдавали активную работу мозга.
Подумав немного, Ал решил сократить интересующий его временной промежуток – несмотря на всю свою замечательность, Гвендолин вряд ли стала бы терпеть аж до самого обеда, чтобы высказать всё, что накопилось, прямо ему в лицо. Гвен была прекрасной девушкой, но, увы, не такой уж терпеливой. Значит, то, что её разозлило, произошло прямо перед тем, как та вытащила его в гостиную. Альбус отметил, что в коридорах столкнулся с Лили и в обеденную залу шёл именно с ней. Складка меж его бровей углубилась, выдавая его недовольство – называть его младшую сестрёнку лицемеркой он не позволил бы никому, даже Гвен. Впрочем, он и Лили бы не спустил нелицеприятные обвинения в сторону его подруги. Впрочем, долго раздумывать над этим вариантом Ал не стал – Гвендолин уже встречалась с его сестрой и никогда так резко на неё не реагировала. Ко всему прочему, она прекрасно знала, насколько Альбус заботится о Лили, так что наверняка не стала бы говорить о ней в таком тоне. Но после этого он…
Озарение пришло внезапно. Без какого-либо намёка на подсказку, Альбус никогда бы не догадался, что имеет в виду Гвендолин, но… Да, в принципе, та имела полное право с подозрением относиться ко всем гриффиндорцам. Они же вроде как в состоянии тихой войны. Со времён отца ещё.
Едва удержавшись от ехидной усмешки, Ал вновь поднял взгляд на свою собеседницу и сделал ещё полшага в её сторону, понижая голос до шёпота:
- Лин, но ей ведь было плохо? – Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что он и впрямь поймал на пути к гриффиндорскому столу пару подозрительно насмешливых взглядов, но на них он попросту не обратил внимания – он до сих пор вызывал у некоторых такую реакцию, Поттер со Слизерина, как-никак. – Почему ты злишься? Я ведь просто… просто пытался помочь.

На душе у Альбуса скребли кошки – и не просто кошки, а уже настоящие плотоядные хищники. Разговор медленно, но верно клонился к совсем не желательному руслу. На языке буквально вертелось то самое, наиболее подходящее к ситуации выражение, чуть ехидное – «ты что, ревнуешь?». Ал полнейшим идиотом не был, пускай и не видел иногда очевидного, но сейчас… мало того, что он прекрасно понимал, как она на эту фразу отреагирует, так ещё и страх сковал челюсти, заставив едва не заскрипеть зубами. Его не покидало ощущение лёгкой нереальности, неправильности происходящего – они ведь… друзья? Разве друзья говорят на подобные темы? Альбус, если быть откровенным, довольно-таки скверно разбирался во всём этом. Ну не был он достаточно чувствительным, чтобы задумываться о каждой составляющей крепкой, настоящей дружбы, не имел привычки раскладывать всё по полочкам, анализируя. Но ему, по крайней мере, было с чем сравнивать. Та же Роза, к примеру, никогда не злилась на него из-за оказанной кому-то другому помощи, даже если этот метафорический кто-то предположительно его обманывает. Он всего лишь довёл девушку, у которой внезапно закружилась голова, до её места за гриффиндорским столом. От самого Поттера не убыло, даже если девчонка и впрямь симулировала – в чём он, прямо скажем, сомневался. Почти все студенты Гриффиндора косились на него не по причине внезапно возникшей симпатии. Он же со Слизерина, чёрт их дери!
Альбус едва ли не до крови закусил губу, боясь ляпнуть что-нибудь, что окончательно отвернёт от него Гвен. Какой бы ни была причина, он совершенно точно не хотел потерять такого друга, как она. Он давным-давно уже смирился с тем, что ничем большим она ему стать не может. Мальчишки вообще довольно-таки споро разбираются в собственных симпатиях, особенно, когда, с возрастом, им начинаются сниться… определённые сны с участием тех, на кого эти «симпатии» направлены. Любой другой, менее терпеливый и не такой умелый по части сокрытия своих эмоций, давно бы уже прокололся где-нибудь, с головой выдав себя. Но Поттер был… натренирован. В такие моменты он даже чувствовал некую… благодарность по отношению к Джеймсу – если б не он, Ал наверняка бы натворил глупостей.
Глубоко вдохнув и медленно, прикрыв глаза, выдохнув, Альбус всё-таки положил свою раскрытую ладонь на плечо Гвендолин. О, ему было что ответить на её слова, однако провоцировать конфликт желания не было. Поттер вообще был из того сорта людей, которые переживаниями своими с ближними не делятся. Он мог бы сорваться, но точно не в этом случае. Слишком уж дорого ему было общение именно с этой девушкой.
- Пожалуйста, просто выслушай меня, хорошо? – Тёплый, спокойный тон. Поймав кисть её руки у своей груди, он мягко обхватил её ладонью и едва заметно, успокаивающе сжал. По крайней мере, Ал надеялся, что оно было таковым. – Если бы я не поймал её, она наверняка упала бы и поранилась. Даже если я ей нравлюсь, даже если она притворялась, я просто не мог это проигнорировать, понимаешь? Я поддержал ту девушку не потому, что мне хотелось к ней прикоснуться. И мне… если честно, всё равно, какие чувства она ко мне питает. Я… мне… мне нравится другая девушка.

- Да, другая, - уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, довольно жалкой, если сравнить её с теми, которые он щедро посылал практически каждому приятному ему собеседнику. Алу было очень неудобно. Он уже успел пожалеть, что снова ляпнул какую-то глупость, не подумав, не сдержавшись. Ведь, если судить по реакции, известие о его симпатиях ни капельки Гвен не успокоило, даже наоборот. – Нет, она не знает. И не думаю, что мои чувства взаимны. Это… невозможно.
Альбус не отводил своего потеплевшего, нежного взгляда от лица Гвендолин, что было довольно-таки странно, потому как обычно в такие моменты он непременно старался спрятать глаза, опустить, отвести в сторону, но обязательно сделать так, чтобы его собеседница не заметила тех эмоций, которые притаились где-то в глубине его взгляда, тайные для многих. Но он отчего-то был свято уверен, что только не для неё. Несмотря на действительно болезненную для него тему, чувствовал он отнюдь не только неприятные ощущения. Поттеру вроде как стало чуточку легче, когда он признался… ну, ладно, не совсем признался, но часть тяжкого груза, таскаемого им уже не первый год, вроде как спала, а дышать стало немного легче, свободнее. С другой стороны, повышалась опасность того, что он всё-таки не выдержит и совершить что-нибудь такое, о чём потом долго-долго будет жалеть, а исправлять всё окажется уже поздно. Он буквально физически ощутил, как щёлкнул невидимый переключатель, отмерив очередную, ушедшую в небытие дозу терпения. Несмотря ни на что, оно у него было совсем не бесконечное.
В конце концов, он, конечно же, не выдержал – смотреть на неё настолько открыто не было никаких сил. Нестерпимо хотелось прикрыться, словно он, не ведая того, разделся перед собеседницей догола. Медленно выдохнув, не совсем уверенный в том, что вообще понимает, что делает, что собирается натворить, Альбус сократил итак невеликое расстояние между ними до самого минимума. Скользнув тёплыми ладонями по её плечам, притягивая ещё ближе, он мягко заключил её в свои объятия, оставляя, впрочем, шанс на побег – удерживать Гвендолин рядом силой он никогда не хотел.
- Прости, Лин, - тихо, на грани слышимости пробормотал он, сам не совсем понимая. Извиняется ли он за то, что ненароком её разозлил, или всё-таки за эти свои… откровенно фривольные действия по отношению к ней. – Не злись на меня, хорошо?
«Не смотри на меня таким взглядом. Это больно», - вслух этого сказать он не мог, слова просто застревали где-то в горле, хотя другие… более правдивые, более похожие на признание слова, казалось, буквально просились наружу, танцевали на самом кончике языка, грозясь выпорхнуть в любую секунду. Поттер грустно улыбнулся и сжал губы поплотнее, чтобы не усугубить итак катящуюся ко всем чертям ситуацию.

- Всё немного… не так…
Альбусу вновь стало тяжело смотреть своей собеседнице в глаза, он даже моргать на какое-то время перестал, чтобы не поддаться соблазну и не зажмуриться. Он чувствовал себя самым последним трусом. Уж Джеймс-то на его месте точно бы не растерялся, не стал бы вести себя, как идиот. Не побоялся бы рискнуть общением с дорогим человеком, чтобы  попытать счастье на почве… более романтических отношений. Но Ал просто знал – как истину в последней инстанции, как аксиому. Знал, что Гвендолин достойна кого-то более умного, более сильного, более сообразительного, более… чистокровного. Даже если случится чудо и она захочет ответить на его чувства взаимностью, он просто не сможет обеспечить ей то будущее, которого она достойна. Поттер же не такой амбициозный, как тот же Скорпиус, не стремится к власти, не любит управлять другими. Вряд ли он вообще чего-то стоящего добьётся по жизни.
Глаза начало как-то уж совсем подозрительно пощипывать – Альбус поспешно сморгнул, мысленно обругав себя так, как только мог, за очередную слабость. Он даже поговорить-то с ней толком не мог, что уж говорить о том, чтобы пытаться построить хоть сколько-то надёжные отношения. Нестерпимо захотелось ткнуться носом в её длинные, наверняка пахнущие цветочным шампунем волосы, прикрыть глаза и стоять так, молча, просто вдыхая приятный аромат. Не думать ни о чём. Не пытаться ничего проанализировать. Не… забыть об этом остром ощущении, словно он сам же как-то задел её своими объяснениями. Где-то на уровне подсознания, интуитивно он чувствовал, что оставлять Гвен в неведении нельзя, что в данный момент он попросту завёл себя в тупик, что выбраться из него можно только признавшись, и это… чертовски пугало. До малодушной дрожи в коленях.
Слышать от неё утешение было как-то даже больно. Альбус чувствовал, что она искренне пытается его поддержать, и от этого ему становилось ещё хуже – совесть принялась нещадно объедать его косточки из-за, казалось бы, невинного «недоговора». Он ведь её даже не обманул, просто не сказал, что объект его страсти – она сама. Поттер поджал губы, словно бы пытаясь сдержаться, а потом резко как-то весь расслабился, перестал бороться. Притянул свою обожаемую Лин ещё ближе, опустил свой лоб на её плечо и обнял крепко – настолько, что даже при сильном желании не вырвешься.
- Она самая достойная девушка, которую я когда-либо знал, - тихо, чуть хрипловато прошептал он ей на самое ухо, улыбаясь как-то… горько. Прекрасно зная, что после того, что он собирается сказать, они вряд ли ещё когда-нибудь заговорят. Терять друга всегда больно. Терять любимого – больнее в несколько раз. – Лин, я люблю тебя.

Его сердце, казалось, вознамерилось пробить грудную клетку, настолько громко и тяжело оно билось, настолько же оглушительно ухала и кровь, прилившая к голове, мешая нормально слушать. Её дыхание, щекочущее шею, её голос, её пульс. Альбус будто бы пытался впитать всё, что мог, за те короткие мгновения, которые ему отвела судьба. Он ожидал, что, как только услышит его слова, Гвендолин попытается его оттолкнуть, быть может – ударить, а потом просто уйдёт, бросив напоследок какою-нибудь презрительную колкость. Морально он был готов к подобному уже давно. И страх куда-то ушёл, испарился, стоило ему только произнести те заветные слова, жегшие кончик языка. Теперь он, по крайней мере, может с уверенностью утверждать, что сделал всё, что мог. Альбус зажмурился – настолько сильно, что перед глазами замелькали белые точки – а когда снова открыл глаза, ощутил, что Гвен не только не пытается выбраться из его рук, но и… обнимает его в ответ. Он не был уверен в реальности происходящего – мало ли, может он в кабинете Зельеварения на днях чем-нибудь надышался. Ал ставил под сомнение даже собственные ощущения – ну не может же Гвендолин, та самая Нотт, староста, отличница, хорошистка и чистюля по своей собственной воле обнять его, вечно пахнущего потом и тренировками, привыкшего жить в вечном бардаке… Поттера!
Почувствовав, как её прохладные пальцы касаются его затылка, зарываясь в коротко остриженные, взлохмаченные волосы, и едва не застонал сквозь зубы. По спине уже вовсю маршировали приятные мурашки – особенно чувствительные в том месте, где она провела рукой. Шумно выдохнув через нос, Альбус чуть вскинул голову, подставляясь под странноватую ласку. Понимание происходящего давным-давно покинуло его бренную черепушку, посчитав, что простой смертный не имеет никакого права знать о мотивах высших сил, явно заставляющих его возлюбленную вести себя настолько… не похоже на себя. Но что ему оставалось? Только ловить момент с благодарностью, помня о том, что всё это, скорее всего, его бессознательный бред, а сам он валяется где-нибудь в коридоре с сотрясением.
«Молодец, Поттер, мог бы вести себя ещё более… по-собачьи, она определённо это оценит!» - ехидная мысль, произнесённая отчего-то голосом Джеймса.
- Лин, пожалуйста, - Альбус не слышал собственного тихого шёпота. В полный голос он говорить не осмеливался, опасаясь разрушить иллюзию лишним громким звуком. – Ты понимаешь, что делаешь?
Верный пёсик Альбус – звучит ничего так, приятно. Поттер с некоторой долей удивления понял, что был бы не против даже такого, прямо скажем, весьма унизительного для его гордыни положения. Пусть хоть ноги об него вытирает, но не перестаёт с ним общаться. Лишь бы слышать её голос, быть рядом, поддерживать, когда ей это понадобиться. Руки Альбуса ожили, начав медленное путешествие по её спине выше, к кончикам распущенных волос. Он выпрямился, глядя на неё сверху вниз чуть затуманившимся, совершенно ничего не понимающим взглядом. Плавно склонившись ниже, на уровень её губ, он был всего в паре сантиметров от того, что большинство называет «поцелуем», но всё-таки нашёл в себе силы сдержаться и просто прислонился тёплым – даже каким-то ненормально тёплым – лбом к её лбу.

Даже после её слов понимания во взгляде Альбуса совсем не прибавилось. То ли он попросту не услышал, заворожённый, смотря в её несомненно – самые красивые глаза цвета холодной стали. Когда она злилась, их взгляд откровенно пугал – даже его, знавшего, что Гвендолин не способна причинить кому-либо серьёзный вред. Но он боялся скорее не самого взгляда, а тех эмоций, которые он выражал. Альбус никогда не хотел злить её, обижать, расстраивать. От подобных чувств цвет её глаз тускнел, становясь по большей части серым. Больше всего ему нравилось её всячески радовать, смешить. В такие моменты цвет их радужки становился ярче, насыщеннее, проступала естественная для её глаз голубизна, в которую он в данный момент и провалился – весь, с головой, без чужой помощи не выбраться. Да и не хотел он. Глаза Гвендолин никогда не врали, поэтому… он позволил себе дать слабину. Допустить крохотную надежду на то, что его чувства не останутся без взаимности. Этого должно было хватить на оставшийся год. А дальше… дальше - у них просто не будет особой причины друг с другом видеться.
Руки Поттера вновь ожили – левая продолжила своё путешествие вверх, остановившись на затылке его собеседницы. Альбус нежно, аккуратно зарылся своими пальцами в её волосы, поглаживая чувствительную кожу головы самыми кончиками. Он боялся, что с непривычки может запутаться в тонких, очень мягких локонах и, неловко дёрнув, причинить этим боль, поэтому был даже как-то чересчур осторожен. Правая рука Поттера, тем временем, нашла своё пристанище у Гвендолин на щеке. В его голове мелькнула мысль о том, что, быть может, для начала нужно было сбегать в ванную и вымыть руки – он боялся, что как-то её… запачкает, но тут же вспомнил, что мыл их перед едой и не на долго расслабился. Ровно до того момента, когда в его голову закралась мысль о том, что для её нежной, ухоженной кожи его натёртые и засохшие мозоли на ладонях могут ощущаться… не совсем приятно.
Впрочем, загрузить свою черепушку достаточно, чтобы прийти к выводу, что он  не подходит ей чисто физически, Альбусу, слава богам, не дала сама Гвен, вновь вышибив последние его мозги своими… действиями.
- Н.. нет, не беспокойся…
«Это из-за перевозбуждения», - сказать подобное вслух было бы чересчур грубо. Хорошо, что Поттер вовремя успел себя одёрнуть. Он всё ещё ощущал ту необыкновенную мягкость губ, пускай и не тем местом, которым бы хотелось. В голове сразу же стало как-то гулко и пусто. Кровь, вроде бы уже начавшая успокаиваться, вновь начала стучать где-то в ушах, и Альбус мог только надеяться на то, что не слишком-то заметно покраснел. Когда же она поцеловала его в лоб во второй раз, у него попросту сдали тормоза. Вышибло все предохранители. Тело перешло на автономное обеспечение и на посылаемые разумом сигналы не отвечало. Да, пожалуй, такая отговорка сойдёт…
Не сводя глаз с её губ, он медленно, словно в замедленной съёмке, наклонился к ней, и мягко, едва ощутимо её поцеловал. По сути своей, это было просто прикосновение губ, достаточно невинное и длящееся короткий промежуток времени. В следующее мгновение Альбус буквально от неё отскочил – дверь позади Гвендолин скрипнула, и внутрь протиснулась голова одного из их однокурсников. Поттер запаниковал, лихорадочно выискивая пути к отступлению. В голове не было мыслей о том, что он её бросает – поступает, мягко говоря, не совсем красиво, все оставшиеся крохи разума поглотила паника. Ведь их едва не застукали за… за… за таким! Он не стыдился, но возникало где-то внутри странное ощущение, нежелание её скомпрометировать. Что-то невнятно рыкнув на ни в чём неповинного однокурсника, Альбус поспешно ретировался в спальню для мальчишек.

Отредактировано Albus S. Potter (2014-01-16 12:29:43)